Биография. Биография Из «Разных стихотворений»

Филип Сидни

Некоторые сонеты

Филип Сидни

Некоторые сонеты

С тех пор я болен, как гроза ушла:

С тех пор мне страшно, что за мной следят;

С тех пор сирены в путь меня манят;

4 С тех пор завеса на глаза легла;

С тех пор мой ум впитал смятенья яд;

С тех пор душе свобода тяжела;

С тех пор у снега я прошу тепла

8 И слабым чувством в плен рассудок взят.

Ну что ж, Любовь, я подчинюсь ярму

И поступлю, как требует закон,

Поскольку тот, кто разбивал тюрьму,

Сказать по чести, не бывал спасен.

Ах, столько чар в тюремщике моем,

14 Что я согласен вечно быть рабом.

перевод А. Шараповой

Великая Любовь сошла ко мне,

Рождая в сердце робость и недуг

И, как заклятый недруг на войне,

4 Ища в убийстве худшую из мук;

Не красотой заряжен дерзкий лук,

Но прелестью, влекущею вполне,

И добродетель не поможет мне,

8 И падает рассудка меч из рук:

Живой, я смерти пошлину плачу,

Чудовища мне снятся наяву,

Я тяжесть непомерную влачу

И помощь бесполезную зову

Но мысль голодной смертью умерла,

14 Отведав с Купидонова стола.

перевод А. Шараповой

На мотив:

Non credo gia ehe pin infelice amante

Огонь пылает от моих скорбей,

И небо льет обильные дожди,

Вода рыдает на брегах морей,

Скорбит земля у неба на груди.

Слава ко мне спешит,

Время уходит прочь,

Пространство с тоскою зрит,

Как бесконечна без надежды ночь.

Лишь ей меня не жаль. Мне вслед горят

Ее глаза жестокими огнями,

Но пламя этих глаз

12 В моей душе поддерживает пламя.

Сожги меня, огонь, чтоб не гореть мне,

О воздух, сгинь, чтоб не дышать тобой,

Возьми меня, вода, чтоб не жалеть мне,

Земля, разверзнись, сердце успокой.

Слава, убей мой дар,

Время, пробей мой час,

Пространство, ускорь кошмар,

Стихии, меры, умоляю вас!

Но вся природа в страхе отвернулась,

И смерть склонилась перед ней, живой.

О смерть, ты обманулась:

24 Надменная пренебрегает мной.

перевод А. Шараповой

На тот же мотив

Когда шумит ликующий апрель

И землю пробуждает ото сна,

Надрывно льется Филомелы трель,

Как будто гроздью терний пронзена:

Скорбя и сожалея,

Она поет уныло

Печаль ей грудь сдавила,

То память о насилии Терея.

Твоя земля в цветах, моя - мертва.

12 Вонзаются шипы в мои слова.

У Филомелы нет другого горя,

Как только память о любви отмщенной.

Возвышенная слабость плачет, споря

С отчаяньем обиды непрощенной.

Но за мое страданье

Мне песни не дано.

А ведь не все ль равно?

Снести насилье легче, чем желанье.

Найди, о Филомела, каплю счастья

Хотя бы в том, что я терзаюсь страстью.

Твоя земля в цвету, моя - мертва.

24 Вонзаются шипы в мои слова.

перевод А. Шараповой

4 Светлая леди.

Где любовь, где яства ее столов?

Где глаза, смотревшие сквозь туманы?

Где уста? Теперь они вместо слов

8 Дарят мне раны.

Где теперь бесценный любви привет?

Где лицо, что солнце мне затмевало?

Где восторг и чудо? Ужель их нет?

12 Чувства не стало.

Жить ли в рабстве у чувств, что ушли давно?

Бренно слово, гибнут мечта и слава.

Ныне мне возмездье принять дано

16 Чашу отравы.

Что за слово нимфа произнесла?

Как ничтожны рядом слова поэта!

Я не знал, что гибелью мне была

20 Участь дуэта.

Новой боли в сердце не зарони,

Встреть меня улыбкой, когда приду я.

А уйти замыслила - так верни

24 Все поцелуи.

Ты, как нектар, в пищу душе дана.

Волю неба вижу в твоей победе.

Нимфа, к чести женщин ты рождена,

28 Светлая леди.

перевод А. Шараповой

На мотив:

Basciami vita mia

Желанье, спи, - бормочет Красота,

Усни, дитя, твой крик сжимает грудь.

3 Дитя кричит: Уйди, ты не даешь уснуть!

Усни, дитя, сомкни твои уста

Кровать мягка, и ты покоен будь.

6 - Уйди! Твоя любовь мне не дает уснуть.

Постой, малютка, грудь моя пуста.

Дай только молоку наполнить грудь.

9 Дитя кричит: Ну нет! Я не могу уснуть!

перевод А. Шараповой

На мотив испанской песни:

Se tu senora по dueles de mi

Тебе, о сладкая, дана.

Музыкой душа полна.

То была чужая речь,

То, что ты сейчас слыхала,

Ибо потерявший жало

Должен бездыханным лечь.

Слово яд, и слово лгало.

В нем проклятье и вина.

10 Музыкой душа полна.

Все тембры красоты, вся глубина

Тебе, о сладкая, дана.

Музыкой душа полна.

Юность красотой живет

Музыка живет аккордом.

Так, аккорд твоих красот

Разрешился в гимне гордом.

Я живу в сознанье твердом:

Стоишь песен ты одна.

20 Музыкой душа полна.

Все тембры красоты, вся глубина

Тебе, о сладкая, дана.

Музыкой душа полна.

Если кто-то - о ответь!

Высшей тайной осененный,

Встретил на земле мадонну

Разве может он не петь?

Взор небесно-благосклонный

Мне дано прозреть до дна.

30 Музыкой душа полна.

Все тембры красоты, вся глубина

Тебе, о сладкая, дана.

Музыкой душа полна.

Что скрывает этот миг

Под веселою личиной?

В сладкой песни лебединой

Смерти явен жуткий лик.

Пусть мне смерть грозит кончиной.

О любви поет струна.

40 Музыкой душа полна.

перевод А. Шараповой

Четыре следующих сонета были написаны в дни,

когда лицо Возлюбленной поэта поразила болезнь.

О порча жизни, адских врат изгой,

Чудовище по имени Недуг!

Тот горько плачет над своей судьбой,

4 Кто вышел из твоих проклятых рук.

Как опытный грабитель, прячешь ты

В чужом добре свой мерзостный порок:

Ее лицо - обитель красоты

8 Избрать своим пристанищем ты мог.

Она была предметом всех похвал,

А ты хотел, расчетливый злодей,

Чтобы огонь божественный пылал

Над пятнами жестокости твоей.

Но чем сильней ее глаза влекут,

14 Тем более ты ненавидим, плут.

перевод А. Шараповой

О горе мне! Мой дерзостный язык

Владычице моей послал недуг:

В моем недужном сердце вырос крик,

4 Хвалу и скорбь сведя в единый круг;

О, как хвалил я этот нежный рот,

И этот властный взор - любви очаг,

И грудь, к которой припадал Эрот!

8 И ножки (ножки!), их победный шаг.

Меж тем недуг подслушал, как ей льстят,

(Он извинить мне этого не мог),

Он к ней слетел, желанием объят,

И дивное лицо лобзаньем сжег.

Я слишком захвалил ее, любя.

14 Недуг, она не стоила тебя

перевод А. Шараповой

Злосчастья гость, приниженности друг,

Брат немощи, приемыш нищеты,

Дитя проклятья - мерзостный недуг,

4 Ты был низринут с горней высоты.

Но как ты смел соприкоснуться с ней,

Вломиться в двери к чистой красоте,

Чья скромность - щит надежный от страстей.

8 Чьи чувства недоступны суете?

Какое мужество, какая власть

Тебя подвигли? Или демон злой

Нашептывал тебе, какую масть

Ты должен выбрать козырем, изгой?

Но раз она твоя - найди запрет,

14 Чтобы она не говорила "нет".

перевод А. Шараповой

"О злой недуг", - твердят ее уста.

Да знает ли она, какой разор

Постиг людей? Как гибнет красота?

4 Или она не знает до сих нор,

Что люди в страхе опускают взор,

Увидев, что она давно не та,

И там, где красоту похитил вор,

8 Сулит печаль земная суета?

Но мудрость в ней блистает красотой:

Она в уродстве не находит зла,

И, дорожа не телом, но душой,

Она любовь и истину спасла.

В ее глазах недужен только тот,

14 Кто о своих недугах вечно лжет.

перевод А. Шараповой

На изображение смежившего глаза голубя.

Ne mi vuol vivo e ne mi trahe d"impaccio

Вот голубь. Чужд свободе, чужд неволе,

Вершит он свой полет, глаза смежив,

Ища спасенье в высоте, доколе

4 Паденьем не закончится порыв.

Мой разум - тот же голубь. Сладкой боли

Небесное блаженство ощутив,

Он сброшен с высоты. Не оттого ли

8 Он сам не знает, мертв оп или жив?

И все же на крылах воображенья

Он к образу, незрелому как плод,

Летит, слепой, пока изнеможенье

И раны не прервут его полет.

Ты счастлив, голубь, к рабству непричастен,

14 И я не раб ее, но я несчастен.

перевод В. Швыряева

Эдвард Дайер

Когда огонь, дотоле неизвестный,

Принес на землю с неба Прометей,

Сатир поцеловал цветок прелестный,

4 Манящий мнимой кротостью своей.

Почувствовав укус внезапной боли,

Истошным визгом оглашая дол,

Спасенья он искал в реке и в поле;

8 Со временем недуг его прошел.

Из романа «Аркадия»

О милый лес, приют уединения!
Как любо мне твое уединение!
Где разум от тенет освобождается
И устремляется к добру и истине;
Где взорам сонмы предстают небесные,
А мыслям образ предстает Создателя,
Где Созерцания престол находится,
Орлинозоркого, надеждокрылого;
Оно летит к звездам, под ним Природа вся.
Ты - словно царь в покое не тревожимом,
Раздумья мудрые к тебе стекаются,
Птиц голоса несут тебе гармонию,
Возводят древеса фортификацию;
Коль мир внутри, снаружи не подступятся.

О милый лес, приют уединения!
Как любо мне твое уединение!
Тут нет предателя под маской дружества,
Ни за спиной шипящего завистника,
Ни интригана с лестью ядовитою,
Ни наглого шута замысловатого,
Ни долговой удавки благодетеля,
Ни болтовни - кормилицы невежества,
Ни подлипал, чесателей тщеславия;
Тут не приманят нас пустые почести,
Не ослепят глаза оковы золота;
О злобе тут, о клевете не слышали,
Коль нет греха в тебе - тут грех не хаживал.
Кто станет поверять неправду дереву?

О милый лес, приют уединения!
Как любо мне твое уединение!
Но если бы душа в телесном здании,
Прекрасная и нежная, как лилия,
Чей голос - канарейкам посрамление,
Чья тень - убежище в любой опасности,
Чья мудрость в каждом слове тихом слышится,
Чья добродетель вместе с простодушием
Смущает даже сплетника привычного,
Обезоруживает жало зависти,
О, если бы такую душу встретить нам,
Что тоже возлюбила одиночество,
Как радостно ее бы мы приветили.
О милый лес! Она бы не разрушила -
Украсила твое уединение.

Из «Астрофила и Стеллы»

Не выстрелом коротким наповал

Не выстрелом коротким наповал
Амур победы надо мной добился:
Как хитрый враг, под стены он подрылся
И тихо город усыпленный взял.

Я видел, но еще не понимал,
Уже любил, но скрыть любовь стремился,
Поддался, но еще не покорился,
И, покорившись, все еще роптал.

Теперь утратил я и эту волю,
Но, как рожденный в рабстве московит,
Тиранство славлю и терпенье холю,
Целуя руку, коей был побит;

И ей цветы фантазии несу я,
Как некий рай, свой ад живописуя.

Как медленно ты всходишь, Месяц томный

Как медленно ты всходишь, Месяц томный,
На небосклон, с какой тоской в глазах!
Ах, неужель и там, на небесах,
Сердца тиранит лучник неуемный?

Увы, я сам страдал от вероломной,
Я знаю, отчего ты весь исчах,
Как в книге, я прочел в твоих чертах
Рассказ любви, мучительной и темной.

О бледный Месяц, бедный мой собрат!
Ответь, ужели верность там считают
За блажь - и поклонения хотят,
Но поклоняющихся презирают?

Ужель красавицы и там, как тут,
Неблагодарность гордостью зовут?

О Стелла! жизнь моя, мой свет и жар

О Стелла! жизнь моя, мой свет и жар,
Единственное солнце небосклона,
Луч негасимый, пыл неутоленный,
Очей и взоров сладостный нектар!

К чему ты тратишь красноречья дар,
Властительный, как арфа Амфиона,
Чтоб загасить костер любви, зажженный
В моей душе твоих же силой чар?

Когда из милых уст слова благие
Являются, как перлы дорогие,
Что впору добродетели надеть,

Внимаю, смыслом их едва задетый,
И думаю: «Какое счастье - этой
Прелестной добродетелью владеть!»

Ужели для тебя я меньше значу

Ужели для тебя я меньше значу,
Чем твой любимый мопсик? Побожусь,
Что угождать не хуже я гожусь, -
Задай какую хочешь мне задачу.

Испробуй преданность мою собачью:
Вели мне ждать - я в камень обращусь,
Перчатку принести - стремглав помчусь
И душу принесу в зубах в придачу.

Увы! мне - небреженье, а ему
Ты ласки расточаешь умиленно,
Целуешь в нос; ты, видно по всему,
Лишь к неразумным тварям благосклонна.

Что ж - подождем, пока любовь сама
Лишит меня последнего ума.

Песня пятая

Когда твой взор во мне надежду заронил,
С надеждою - восторг, с восторгом - мыслей пыл,
Язык мой и перо тобой одушевились.
Я думал: без тебя слова мои пусты,
Я думал: всюду тьма, где не сияешь ты,
Явившиеся в мир служить тебе явились.

Я говорил, что ты прекрасней всех стократ,
Что ты для глаз бальзам, для сердца сладкий яд,
Что пальчики твои - как стрелы Купидона,
Что очи яркостью затмили небосвод,
Что перси - млечный путь, речь - музыка высот,
И что любовь моя, как океан, бездонна.

Теперь - надежды нет, восторг тобой убит,
Но пыл еще живет, хотя, сменив свой вид,
Он, в ярость обратясь, душою управляет.
От славословий речь к упрекам перешла,
Там ныне брань звучит, где слышалась хвала;
Ключ, заперший ларец, его ж и отпирает.

Ты, бывшая досель собраньем совершенств,
Зерцалом красоты, обителью блаженств
И оправданьем всех, без памяти влюбленных,
Взгляни: твои крыла волочатся в пыли,
Бесславья облака лазурь заволокли
Твоих глухих небес, виной отягощенных.

О Муза! ты ее, лелея на груди,
Амврозией своей питала - погляди,
На что она твои дары употребила!
Презрев меня, она тобой пренебрегла,
Не дай смеяться ей! - ведь, оскорбив посла,
Тем самым Госпожу обида оскорбила.

Ужели стерпишь ты, когда задета честь?
Трубите, трубы, сбор! Месть, моя Муза, месть!
Рази врага скорей, не отвращай удара!
Уже в моей груди клокочет кипяток;
О Стелла, получи заслуженный урок:
Правдивым - честный мир, коварству - злая кара.

Не жди былых речей о белизне снегов,
О скромности лилей, оттенках жемчугов,
О локонах морей в сиянье лучезарном, -
Но о душе твоей, где слово с правдой врозь,
Неблагодарностью пропитанной насквозь.
Нет в мире хуже зла, чем быть неблагодарным!

Нет, хуже есть: ты - вор! Поклясться я готов.
Вор, Господи прости! И худший из воров!
Вор из нужды крадет, в отчаянье безмерном,
А ты, имея все, последнее берешь,
Все радости мои ты у меня крадешь.
Врагам вредить грешно, не то что слугам верным.

Но благородный вор не станет убивать
И новые сердца для жертвы выбирать.
А на твоем челе горит клеймо убийцы.
Кровоточат рубцы моих глубоких ран,
Их нанесли твои жестокость и обман, -
Так ты за преданность решила расплатиться.

Да чтó убийцы роль! Есть множество улик
Других бесчинных дел (которым счет велик),
Чтоб обвинить тебя в тиранстве окаянном.
Я беззаконно был тобой порабощен,
Сдан в рабство, без суда на пытки обречен!
Царь, истину презрев, становится Тираном.

Ах, этим ты горда! Владыкой мнишь себя!
Так в подлом мятеже я обвиню тебя!
Да, в явном мятеже (Природа мне свидетель):
Ты в княжестве Любви так нежно расцвела,
И что ж? - против Любви восстанье подняла!
С пятном предательства что стоит добродетель?

Но хоть бунтовщиков и славят иногда,
Знай: на тебе навек лежит печать стыда.
Амуру изменив и скрывшись от Венеры
(Хоть знаки на себе Венерины хранишь),
Напрасно ты теперь к Диане прибежишь! -
Предавшему хоть раз уже не будет веры.

Что, мало этого? Прибавить черноты?
Ты - Ведьма, побожусь! Хоть с виду ангел ты;
Однако в колдовстве, не в красоте здесь дело.
От чар твоих я стал бледнее мертвеца,
В ногах - чугунный груз, на сердце - хлад свинца,
Рассудок мой и плоть - все одеревенело.

Но ведьмам иногда раскаяться дано.
Увы! мне худшее поведать суждено:
Ты - дьявол, говорю, в одежде серафима.
Твой лик от божьих врат отречься мне велит,
Отказ ввергает в ад и душу мне палит,
Лукавый Дьявол ты, соблазн необоримый!

И ты, разбойница, убийца злая, ты,
Тиранка лютая, исчадье темноты,
Предательница, бес, - ты все ж любима мною.
Что мне еще сказать? - когда в словах моих
Найдешь ты, примирясь, так много чувств живых,
Что все мои хулы окажутся хвалою.

Из «Разных стихотворений»

Расставание

Я понял, хоть не сразу и не вдруг,
Зачем о мертвых говорят: «Ушел», -
Казался слишком вялым этот звук,
Чтоб обозначить злейшее из зол;

Когда же звезд жестоких произвол
Направил в грудь мою разлуки лук,
Я понял, смертный испытав испуг,
Что означает краткий сей глагол.

Еще хожу, произношу слова,
И не обрушилась на землю твердь,
Но радость, жившая в душе, мертва,
Затем, что с милой разлученье - смерть.

Нет, хуже! смерть все разом истребит,
А эта - счастье губит, муки длит.

Нянька-красота
На мотив Baciami vita mia

Желанье, спи! Спи, дитятко родное!
Так нянька Красота поет, качая.
- Любовь, меня ты будишь, усыпляя!

Спи, мой малыш, не хныча и не ноя!
Я от тебя устала, шалопая.
- Увы, меня ты будишь, усыпляя!

Спи, засыпай! Что, дитятко, с тобою?
Прижму тебя к груди… Ну, баю-баю!
- Нет! - плачет. - Так совсем не засыпаю!

Гибельная отрада

Гибельная отрада,
Мука моя живая,
Ты заставляешь взор мой
К жгучим лучам стремиться.

От красоты небесной,
От чистоты слепящей
Ум отступил в разброде,
Чувства же в плен предались,

Радостно в плен предались,
Обеззащитив сердце,
Жизни меня лишая;

К солнцам ушли лучистым,
К пламени, где погибли
Самой прекрасной смертью, -

Словно Сильван, который
В яркий костер влюбился,
Встретив его впервые.

Но, Госпожа, их жизни
В смерти ты сохранила,
Ты, в ком любовь нетленна;

Чувство мое погибло,
Сам я погиб без чувства,
Все же в тебе мы живы.

Я превращен навеки
В цвет, что главу вращает
За тобой, мое солнце.

Коль упаду - восстану,
Коли умру - воскресну,
В смене лиц - неизменен.

Нет без тебя мне жизни,
Чувства мои - с тобою,
Думы мои - с тобою,
То, что ищу, - в тебе лишь.
Все, что во мне, - одна ты.

Аристократ по рождению, выпускник Оксфорда, Сидни питал любовь к наукам, языкам и литературе и стал покровителем поэтов, прежде чем прославился в этом качестве сам.

Готовясь к дипломатическому поприщу, он три года провёл на континенте во Франции, где сблизился с литераторами-протестантами Маро, Дюплесси-Морне, Безой. Пережив в Париже Варфоломеевсвкую ночь, Сидни горел желанием сражаться за дело протестантизма. Но поскольку королева не разделяла его точку зрения, он удалился на время в свои поместья, где неожиданно раскрылся его поэтический талант. Этому способствовали литературные досуги в кружке его сестры Мэри, будущей графини Пэмброк, покровительницы искусств. В сельской тиши Сидни создал цикл лирических сонетов и возвратился ко двору в блеске новой литературной славы, после того как Елизавета милостиво приняла посвящённую ей пастораль «Майская королева». В столице вокруг него сплотился кружок поэтов, названный Ареопагом, включавший Г. Харви, Э. Спенсера, Ф. Гревила и Э. Дайара. Отныне Сидни сделался в глазах современников английским воплощением совершенного придворного, сочетая аристократизм, образованность, доблесть и поэтический дар. Отправившись воевать за дело протестантизма в Нидерланды, он был смертельно ранен и, умирая, совершил благородный жест - уступил принесённую ему флягу с водой истекавшему кровью простому солдату. Тело его перевезли в Англию и с королевскими почестями похоронили в соборе Св. Павла. Трагическая гибель протестантского героя сделала его английской национальной легендой. и в течение многих лет сэр Филип оставался самым популярным поэтом в Англии. Он же стал первым из поэтов елизаветинской эпохи, чьи стихи перевели на другие европейские языки.

Сидни был новатором в поэзии и в теории литературы. При том, что устоявшаяся форма сонета была излюбленной и чрезвычайно распространённой в Европе в XVI в., он не стал подражать итальянским или испанским образцам, как многие эпигоны, «мешавшие мёртвого Петрарки стон певучий» с «треском выспренных речей», хотя Сидни искренне почитал Петрарку и перевёл на английский многое из итальянской и испанской лирической поэзии. Он создал цикл из 108 сонетов «Астрофил и Стелла», оригинальность которого состояла в объединении этих поэтических миниатюр общим замыслом в эпопею, подлинную «трагикомедию любви» с её надеждами и обольщениями, ревностью и разочарованиями, борьбой добродетели и страсти. Финал цикла печален: лирический герой остался невознаграждённым за свою любовь и преданность, и в то же время оптимистичен, ибо муки и испытания указали ему путь к нравственному совершенству. Любовь открыла истинную красоту и отныне будет служить поддержкой в горестях и давать силы для новых подвигов, в том числе на гражданском поприще.

Поэт экспериментировал с включением диалога в сонеты, что делало его героев необыкновенно яркими живыми персонажами. В то же время его стихи полны неожиданных для читателя парадоксальных умозаключений и юмора. С лёгкой руки Сидни тонкая ирония стала характерной чертой английской лирики.

Отдавая должное и другим формам поэзии - элегиям, балладам, одам, героическому и сатирическому стиху, после Сидни английские поэты предпочитали сонет всем остальным. Э.Спенсер, Д.Дэвис оставили сотни миниатюрных шедевров, заключённых в неизменных 14 строчках.

Ф. Сидни выступил как серьёзный теоретик литературы и искусства в трактате «Защита поэзии» - эстетическом манифесте его кружка, написанном в ответ на пуританские памфлеты, осуждающие «легкомысленную поэзию». Он проникнут гуманистическими размышлениями о высоком предназначении литературы, воспитывающей нравственную личность и помогающей достичь духовного совершенства, которое невозможно без сознательных усилий самих людей. По мнению автора, цель всех наук, равно как и творчества заключается в «познании сущности человека, этической и политической, с последующим воздействием на него». С юмором и полемическим задором, опираясь на «Поэтику» Аристотеля, а также примеры из античной истории, философии и литературы, Сидни доказывал, что для пропаганды высоких нравственных идеалов поэт более пригоден, чем философ-моралист или историк с их скучной проповедью и назидательностью. Он же благодаря безграничной фантазии может свободно живописать перед аудиторией образ идеального человека. Поэт в его глазах вырастал в соавтора и даже соперника Природы: все остальные подмечают её закономерности, и «лишь поэт … создаёт в сущности другую природу, … то, что лучше порождённого Природой или никогда не существовало…»

Мысли Сидни о предназначении поэзии были восприняты лучшими литераторами той поры - Э.Спенсером, У.Шекспиром, Б.Джонсоном. Он заложил традицию, определившую лицо литературы в эпоху королевы Елизаветы, творимой поэтами-интеллектуалами, одержимыми высокими этическими идеалами, но чуждыми обывательскому морализаторству.

Ф. Сидни и его протеже Э. Спенсер стали зачинателями английской пасторали. В 1590 г. был опубликован незавершённый роман Сидни «Аркадия», в котором вольно чередовались проза и стихи, повествующий о захватывающих приключениях двух влюблённых принцев в благословенном краю, идиллическое описание которого воскрешало образ античной Аркадии, но в то же время в нём угадывается пейзаж родной поэту Англии.

Jan. 8th, 2007 | 12:25 pm
mood: дурное
music: Sting - John Dowland"s The Battle Galliard

Раз уж речь зашла о Елизавете, хотелось бы написать об одной из самых любимых личностей той поры, сэре Филипе Сидни. Признаюсь, знаю о нем не слишком много, но и этих ограниченных биографических сведений, а также его стихов было достаточно для возникновения симпатии:-)

Сэр Филип Сидни (30.11.1554 - 17.10.1586), поэт, придворный и воин, является одной из наиболее выдающихся личностей елизаветинской эпохи.
Старший сын сэра Генри Сидни и леди Мэри Дадли, Филип родился в фамильном поместье Пентхерст, в Кенте. Его мать была дочерью Джона Дадли, герцога Нортумберленда, и сестрой Роберта Дадли, графа Лестера, фаворита Елизаветы I. Его младшая сестра Мэри вышедшая замуж за Генри Герберта, графа Пемброка, была переводчиком и меценатом. Именно ей Сидни посвятил свою самую большую работу, роман "Аркадия". Крестным отцом Сидни-младшего стал испанский король Филипп II.
Пройдя обучение в Шрусбери-скул и оксфордском колледже Крайст-Черч, Филип три года путешествовал по Европе, посетив Францию, где принимал участие в брачных переговорах между Елизаветой и герцогом Алансонским, а также стал свидетелем Варфоломеевской ночи, Германию, Италию, Польшу и Австрию. Во время поездки Сидни не только совершенствовался в знании языков, но и встречался со знаменитыми политиками и мыслителями того времени, к примеру, со знаменитым поэтом Торквато Тассо.
Вернувшись в Англию в 1575 году, Сидни повстречал 13-летнюю Пенелопу Деверо, вдохновившую его на написание знаменитого цикла из 108 сонетов "Астрофил и Стелла" (1581, опубл. в 1591), ставшего значимым явление в английской поэзии (он использовал стихотворные приемы своего любимого Петрарки, не впадая, однако, в зависимость от итальянского учителя). Граф Эссекс, отец девушки, планировал выдать дочь за Сидни, однако его смерть (1576) расстроила брачные планы.
Филип же посвятил себя не только искусству, но и политике, защищая административные преобразования своего отца, бывшего наместником в Ирландии, а также выступая против французского брака королевы, что привело к ссоре Сидни с Эдвардом де Вером, графом Оксфордским. Последовал вызов на дуэль, однако Елизавета запретила этот поединок. Филип написал длинное письмо королеве, в котором обосновывал безрассудство брака с герцогом Анжуйским. Елизавета была возмущена подобной дерзостью, и Сидни пришлось удалиться от двора.
Во время опалы поэт сочинил роман "Аркадия" (1581, опубл. в 1595), посвятив его своей сестре, и трактат "В защиту поэзии" (1580, опубл. в 1590). Другой знаменитый елизаветинец, Эдмунд Спенсер, с которым Сидни свел знакомство в тот период, посвятил свой "Пастушечий календарь" именно ему. Вполне вероятно, Сидни принимал участие в кружке английских гуманистов "Ареопаг", призванном приблизить английский стих к классическим образцам. Также он начал стихотворный перевод книги Псалмов, законченный после его смерти его сестрой.
В 1581 Сидни вернулся ко двору. В том же году Пенелопа Деверо вышла, против своей воли, за лорда Роберта Рича.
В 1583 поэту было пожаловано рыцарское звание.
Первоначальные планы женитьбы Филипа на Анне, дочери Уильяма Сесила, министра королевы Елизаветы, расстроились ближе к 1571. В 1583 Сидни женился на 14-летней Фрэнсис, дочери сэра Фрэнсиса Уолсингема, государственного секретаря.
В следующем году поэт познакомился с Джордано Бруно, который впоследствии посвятил ему две из своих книг.
Семейные традиции и личный опыт (во время Варфоломеевской ночи он находился в парижском доме Уолсингема) сделали Сидни пылким протестантом. Он неоднократно высказывался в пользу нападения на Испанию, а также создания протестантской лиги - для отражения мощи Испании и ее католических союзников. В 1585 он был назначен губернатором голландского Флиссингена, годом позже командовал удачным нападением на испанские войска вблизи крепости Аксель. Несколько месяцев спустя Сидни сражался под началом сэра Джона Норриса в битве при Зютфене, во время которой был ранен в бедро. Через двадцать два дня сэр Филип скончался. Согласно известной истории, раненый, он отдал свою флягу другому изувеченному солдату, со словами: "Тебе она нужнее, чем мне" (Thy need is greater than mine).
Филип Сидни был похоронен в лондонском соборе Св.Павла (16.02.1587). Еще при жизни для многих англичан поэт стал символом идеального придворного: образованный, ловкий - и в то же время, щедрый, отважный и импульсивный. Эдмунд Спенсер увековечил его как одного из самых блестящих представителей английского рыцарства в своей элегии Astrophel, одном из величайших произведений английского Возрождения.
При жизни поэта его произведения не печатались, будучи известными узкому кругу почитателей. В 1591 году графиня Пемброк собрала воедино и издала сочинения брата.
Самым первым биографом Сидни стал его школьный товарищ и друг Фульк Гревил.
В 1590 вдова поэта вышла за Роберта Деверо, графа Эссекса, несостоявшегося шурина Сидни, родив ему троих детей.
Один из участников т.н. "Ржаного заговора" (1683), Алджернон Сидни, приходился внучатым племянником сэру Филипу.

Филип Сидни

Пенелопа Деверо, леди Рич

Фрэнсис Уолсингем

Роберт Деверо, 2-ой граф Эссекс

Ранение Филипа Сидни

|

Comments {10}

(no subject)

from:
date: Jan. 8th, 2007 10:43 am (UTC)

Да-да, у него есть дивное стихотворение “My true love hath my heart and I have his”, которое Лестер читает Елизавете в фильме «Елизавета». Насколько я помню, он считался идеалом рыцарством и его смерть очень оплакивали.
Спасибо за портреты;)

|

Надеюсь, не будут забыты...

from: labazov
date: Jan. 8th, 2007 11:26 am (UTC)

Его сестра Мэри Сидни Герберт, графиня Пембрук и его дочь Елизавета, жена Роджера Мэннерса, графа Рэтленд.
По версии И.Гилилова супружеская пара Мжннерс и была "Шекспиром", а по версии В. Новомировой - "Шекспиром" была Мэри Сидни Герберт и ее сыновья. См. Загадка личности Уильяма Шекспира. .

P.S. Есть и абсолютно умозрительная, но любопытнейшая конспирологическая версия, что Филип Сидни не погиб, а скрылся, и из "подполья" вместе с Эдвардом де Вером, графом Оксфордским, создал "Шекспира".

Филипп Сидни
(1554-1586)

Уже при жизни этот замечательный поэт превратился в легенду. Семейные узы связывали его с выдающимися людьми эпохи. Прославленный итальянец Джордано Бруно посвятил ему знаменитую книгу «О героическом энтузиазме». Крёстным отцом Сидни, давшим ему своё имя, стал будущий король Испании Филипп II, женатый на английской королеве Марии Тюдор. Участвуя в войне с армией крёстного отца в Нидерландах, Сидни получил смертельную рану в бедро. Мучимому жаждой, ему подали воду, но, чувствуя, что умирает, он протянул её легко раненному солдату, сказав, что тому помощь нужнее. В последний раз Сидни исполнил придворную должность кравчего, правда, на этот раз дал напиться не королю, а простому воину.

Что-то гамлетовское было в личности поэта, разочарованного, слагавшего стихи в вынужденном уединении, мучавшегося тем, что ему не дают послужить во славу отечества. Ничто из написанного не было опубликовано при его жизни. Только в 1595 г. увидел свет трактат «Защита поэзии». В нём Сидни восстал против нарушений здравого смысла и правдоподобия, особенно в драме, тем самым предвосхитив вкусы грядущей эпохи классицизма. В 1591 г. вышло два издания сборника «Астрофил и Стелла», положившего в Англии начало тому, что называют временем сонетов - оно пришлось на последнее десятилетие XVI в. (хотя эта форма возникла намного раньше).

«Астрофил и Стелла» - первый в Англии законченный, сложившийся в книгу поэтический цикл, составленный из 108 сонетов и 11 песен. Число сонетов выбрано не случайно: в «Одиссее» Гомера именно столько игральных камней было в игре, которую вели женихи, претендовавшие на руку Пенелопы. Победитель мог выиграть - выбить центральный камень, символически именовавшийся Пенелопой, но чтобы лишь острее почувствовать, что, получая символ, он оставался столь же далёк от желанной цели. Возлюбленную Сидни также звали Пенелопой. По завещанию её отца графа Эссекса Сидни даже когда-то считался её женихом, не слишком стремясь к браку с совсем ещё девочкой, которую почти не знал. Женитьба расстроилась, а по-настоящему Сидни полюбил Пенелопу в Лондоне в 1581 г., когда она выходила замуж. Тогда и сложился его сонетный цикл. Имя героя - Астрофил, что по-гречески означает «влюблённый в звезду»; Стелла в переводе с латыни - «звезда».

Нередко - и не без основания - говорят о том, что Сидни завершил процесс создания сонетной, а шире - поэтической формы в Англии. Под его пером сонетная форма освободилась от подражательства и перестала быть лишь условностью. Об этом речь заходит в первом же сонете цикла, тема которого - творчество. На мучительный для поэта вопрос: «Как писать?» - уже готов ответ. «Глупец! - был Музы глас. - Глянь в сердце и пиши» (здесь и далее перевод В. В. Рогова).

Во втором сонете зарождается любовь - необычная, небанальная. Это не любовь с первого взгляда, но тем мучительнее и полнее поэт пленён ею. Здесь у Сидни появляется одна из первых русских ассоциаций в английской поэзии: «Как московит, рождённый под ярмом, / Я всё твержу, что рабство - не беда». Оказывается, в 1553 г. первый англичанин, совершивший путешествие в Московию Ивана Грозного, - Ричард Ченслер - был рекомендован для этого именно отцом Сидни. Как видно, интерес к далёкой стране был семейным.

Эмоциональный сюжет сборника строится на ощущении недостижимости любимой, разрыва между ней и поэтом. Вначале растёт надежда, поэт страстно пытается быть убедительным. Затем надежда уходит, ибо возлюбленная, хотя и отвечает взаимностью, не может нарушить данного супругу обета верности. Тогда наступает разлука, а в стихах нарастает чувство безысходного одиночества.

Всматриваясь в движение месяца по ночному небу, поэт узнаёт образ отвергнутого влюблённого, т. е. собственный образ. Сидни использует обычную сонетную параллель земное - небесное, однако он не в земном видит возвеличивающее сходство с небесным, а удивлённо обнаруживает обратное: несправедливость царит не только на земле, но и на небе. Любовь в поэзии Сидни существует по иным законам, чем те, которые были заданы сонетной условностью, восходящей к Петрарке и хранимой его продолжателями. Сидни в своих сонетах изменил даже физический тип красоты возлюбленной - по традиции белокурой и голубоглазой, - воспев её тёмные глаза и тем самым предвосхитив появление шекспировской Смуглой леди.

Филип Сидни.
Иллюстрация к роману Ф. Сидни «Аркадия». Издание 1643

Основные даты жизни Филипа Сидни

30 ноября 1554 г. - рождение Филипа, старшего сына сэра Генри Сидни.
17 октября 1564 г . - отъезд в Шрюсбергскую школу.
Между 1566 и 1568 г. - стал студентом Оксфордского университета.
1571 г. - покинул Оксфорд.
Май 1572 г. - королева Елизавета дает разрешение Филипу Сидни на двухгодичное путешествие на континент.
Май 1575 г . - возвращение в Англию.
1576 г . - смерть лорда Эссекса и переговоры о женитьбе на Пенелопе.
1577 г . - посольство в Германию. Написание "Рассуждения об Ирландских делах". Посещение Ирландии, возможно, с Эдмундом Спенсером.
1578 г . - создание пасторали "Королева мая".
1579 г . - Письмо королеве Елизавете по поводу ее предполагаемого замужества.
1580 г . - Сидни живет в поместье сестры и приступает к сочинению "Аркадии". Написание трактата "Защита поэзии", по-видимому, между 1580 и 1583 г.
1581 г . - возможно, был избран в Палату общин.
1582 г . - предположительное время создания цикла сонетов "Астрофил и Стелла".
1583 г . - женитьба на Франсез Уолсингэм. Встречи с Джордано Бруно.
1584 г . - избрание в новую Палату общин. В начале года, возможно, начал работу над "Новой Аркадией".
1585 г . - покидает Англию. Пребывание в Нидерландах. 17 октября 1586 г. - смерть Филипа Сидни.

При составлении этого материала использовались:

1. Интернет энциклопедия Википедия;
2. Philip Sidney. Astrophel And Stella. An Apologie For Poetrie Филип Сидни. Астрофил и Стелла. Защита поэзии Издание подготовила Л. И. Володарская. М., "Наука", 1982