Певец анатолий алешин. Анатолий Алешин: "Я обязан быть сексапильным!"
Возвращение
Встречайте, знакомьтесь – это кому как угодно,- но перед нами Анатолий Алешин. Встречайте, потому что это тот самый Анатолий Алешин – герой отечественной рока начала восьмидесятых. Знакомьтесь, потому что сегодня этот прославленный музыкант вернулся на отечественную рок-сцену в роли лидера совершенно нового проекта под названием Алешин.
Подробное описание его творческого пути потянуло бы на целую книгу. Но издавать ее он пока не собирается. Следуя принципу «Артист должен оставаться интересным» он ищет совершенно новые формы рок-музыки, как и в прошлом, пытаясь соединить в ней драйв безудержного рока и эстетику высокопрофессионального исполнения. Ради этого он отказался от былой славы и не пошел по проторенной коллегами дорожке. Его бывшая группа «Аракс» все еще пользуется определенной популярностью, но к ней Анатолий относится как к уже пройденному этапу. Эмиграция, продлившаяся почти 12 лет, стала разделительной чертой между прежним Алешиным и тем, кого мы видим сейчас.
Его новая музыка обращена к молодежи. Недавно вышел первый диск, недавно начались регулярные выступления. На одном из таких выступлений мне довелось побывать в конце мая этого года. Когда ведущий вечеринки «Молочных братьев» представил Анатолия в лучах прожекторов показался стильный мужчина неопределенного возраста. Он сел на высокий барный стул и показал собравшимся, что такое выступление настоящего артиста высшей категории. Исполненная в акустическом варианте песня «Странная ночь» потом еще долго стояла в ушах, а мысли то и дело сворачивали в сторону рассуждений на тему: эстетика высокопрофессионального исполнения. Это было действительно сильно.
Это интервью состоялось на следующий день после выступления группы «Алешин» на фестивале «Нашествие». Мы договорились встретиться в студии SI-Records. Отказавшись от чая и кофе – оказывается, это вредно для голоса – Анатолий расположился на студийном диване и поинтересовался планом наших дальнейших действий.
In/Out: Начнем с главного. Как все прошло на «Нашествии»?
Анатолий Алешин: Хорошо, за исключением погоды. Погода придала всему происходящему некий оттенок … мученичества – наверное, это самое подходящее слово. Ради любви к музыке пострадать пришлось всем, и тем, кто был на сцене, и тем, кто приехал на фестиваль в качестве зрителей.
I/O: Пострадать? Все было так серьезно?
А.А.: Пострадать по большей части в переносном смысле, конечно (смеется). От Москвы до места два часа дороги. Все время накрапывал дождь. Вслед за ним одолевали мысли: а что там? Наверное все залило, люди разошлись, а если разошлись не все, то сколько осталось и т.д. От сердца отлегло лишь, когда мы увидели забитую машинами парковку. Значит народ все еще здесь. Но сложности только начинались. Организаторы сообщили нам, что мы должны выступать на северной сцене, а туда нужно ехать на машине, но машина туда пройти не может. В качестве транспорта нам предложили армейский грузовик. Покидали в кузов инструменты, кто-то из музыкантов тоже залез, а остальные отправились пешком через все поле.
I/O: В общем, приключения.
А.А.: На мой взгляд, в этом году «Нашествие» полностью оправдал свой лозунг «Главное приключение лета». Это действительно было приключением, особенно для зрителей. Ведь мы выступали в последний, третий день фестиваля, а до него было еще два. И постоянно шли дожди, а ночью температура опускалась до совсем не летних 12 градусов тепла. Поэтому лица у зрителей были слегка измученными. Но по этим же лицам было видно, что никакой дождь их не испугает. Если уж они приехали отрываться, то будут делать это до конца. В общем, здорово, несмотря на немного скомканные впечатления.
I/O: Расскажи о своем современном проекте. Почему ты занялся поиском новых форм рока, вместо того чтобы попытаться раскопать былую славу, ведь по этому пути сейчас идут многие звезды семидесятых-восьмидесятых годов?
А.А.: Первое, что мы попытались сделать по моему возвращении – это воссоздать «Аракс». Но видимо не зря говорят, что в одну реку нельзя войти дважды. Любая история хороша, если она вовремя закончилась. В противном случае твое творчество может превратиться в мумию: есть и форма и цвет и даже какой-то запах, но во всем этот больше нет жизни. Это легко понять, посмотрев на современный Pink Floyd или, например, Yes – внешне все хорошо, потрясающая эстетика и мастерство, но на их концертах больше не происходит открытий. Когда мы стали гастролировать как возрожденный «Аракс», я увидел, что с нами происходит то же самое. Если бы пытались делать что-то новое, тогда да, а так… Для меня этот период закончился. Петь одни и те же песни двадцать лет лично мне не интересно, а если это не интересно мне, то, как это может быть интересно слушателям? Когда я это понял – я ушел. Сейчас мне хочется делать современную музыку, хочется, чтобы она была интересна сама по себе, без привязки к былым заслугам. Это все тот же рок, но в его рамках мы стараемся найти современное звучание, современный язык. Это должно быть интересно не только взрослым поклонникам, но и молодежи, ведь основной аудиторией рок-музыки является имен она.
I/O: Какая философия, на твой взгляд, сегодня актуальна в роке? Если раньше это был бунт против обывательской рутины, то теперь, похоже, новое поколение поклонников рока занимается в основном тем, что сыто разглядывает жизнь через призму бутылочки пива.
А.А.: Любой человек начинает свою жизнь с конфликта с этим миром, и протест рок-музыки как раз и заключается в этом конфликте. У каждого поколения свои пристрастия, но в целом, любой человек проходит в своей жизни определенный этап, на котором он учится отвечать для себя на ряд вечных вопросов. Любовь, дружба, ненависть, взаимное непонимание с окружающим миром – эти вопросы волновали людей всегда. К этим вопросам люди обращаются из поколения в поколение. Эти вопросы и есть вечная тема для лирики рока.
I/O: У каждого успешного музыкального проекта обязательно есть своя «фишка». В чем ее видишь ты относительно своего нового проекта?
А.А.: По моим наблюдениям, любая хорошая музыка это не только ноты, звуки, тексты, какая-то идея, это в первую очередь магнетизм конкретной личности. Совершенно не важно, сколько лет этот человек провел на сцене, не так уж и важно, что он поет и как он это делает, важно – обладает ли человек харизмой. Наглядный пример – Ария. Посмотри, как поклонники Арии отреагировали на уход Кипелова? В Интернете только и разговоры о том, как был хорош Кипелов и, как плох Беркут. Но вся шутка в том, что Беркут вовсе не плох, просто пока он будет находиться на месте Кипелова, его будут постоянно с ним сравнивать. А с Кипеловым, с его данными, опытом и магнетизмом, да еще и на его месте, вряд ли кто-то сможет сравниться. На самом деле для зрителей он и был Арией. В нем и заключалась та самая «фишка». Да в группе важен каждый человек, но когда уходит такой яркий лидер, то пропадает и вся группа. В случае с Арией это грустно, но это так. Поэтому для меня важно находиться на своем месте, вот и вся «фишка». А еще я очень сильно надеюсь на свой профессиональный опыт, на то, что он позволит мне быть интересным для слушателей.
I/O: У тебя все еще осталось достаточно много поклонников времен «Аракса». Им наверняка будет интересно узнать, как ты провел последние двадцать лет?
А.А.: После того как «Аракс» попал под запрет министерства культуры, я организовал свой собственный проект «Стайер», в котором весьма благополучно просуществовал некоторое время. Но потом началась перестройка. Все начало меняться. Начала меняться жизнь, начали меняться вкусы и предпочтения людей. Огромные изменения произошли в концертной сфере. Появились независимые концертные организации, а вместе с ними возможность зарабатывать на гастролях огромные деньги. Какое-то время рок-музыка успешно со всем этим существовала, но вскоре, по вполне понятным коммерческим причинам она стала проигрывать группам нового фонограммного формата. Таким группам как «Ласковый май» и «Мираж» не нужно было столько аппаратуры, классных музыкантов, технического персонала. В их случае все было гораздо проще, а соответственно выгоднее. В роке тоже пошла новая волна, социальная, ее еще называют красной. Во всем этом нужно было как-то сориентироваться. Нужно было понять: если ты собираешься продолжать профессионально заниматься музыкой, то, как и где ты собираешься зарабатывать деньги. Я, наверное, мог бы уйти в поп-музыку, как это сделали многие мои коллеги. Были и связи и возможности. Но я никак не мог себя найти во всем этом. Однажды Сергей Разин предложил мне поехать с ними на гастроли, поработать в первом отделении. Одному, без группы. Он сказал: «А зачем, это лишние расходы, гостиницы, билеты, бери кассету с фонограммой и поехали». Для меня все это было как-то дико. В общем, я никак не мог найти себя в новых условиях. И когда передо мной замаячила совершенно конкретная дилемма, что делать дальше, перекрашиваться в попсу или менять профессию, вдруг раздался телефонный звонок. Мне предложили поехать на четыре месяца в Америку и поработать там в русском ночном клубе. Я согласился, и – четыре месяца растянулись на одиннадцать лет.
I/O: Все одиннадцать лет в Америке ты занимался только музыкой?
А.А.: Нет, не только. Переезд для меня стал какой-то новой отправной точкой. Все прошлое осталось здесь, там – совершенно другая жизнь. Изменилось и отношение ко многим вещам. Вообще, насколько позволяют судить мои наблюдения, иммигранты делятся на два типа: первые сразу же бросаются в омут головой, вторые – очень долго и болезненно адаптируются, а иногда им и вовсе не удается это сделать, несмотря на десятилетия прожитые в другой стране. Я скорее отношусь к числу первых. Воспоминания о прошлом не тянули мне жилы, скорее наоборот новая жизнь меня очень увлекла. Работа в ночном клубе может показаться не такой уж и престижной, но все же это была работа, позволявшая мне существовать в новых условиях. Вместе с этим я с удовольствием пробовал себя на самых разных поприщах. В Америке не принято отказываться от денег, а следовательно и от работы. Одно время я даже работал плотником, строил дома. Попробовал еще несколько новых для себя профессий, но вместе с этим не оставлял и музыку.
I/O: Что в Америке на тебя произвело наибольшее впечатление как на музыканта?
А.А.: Во-первых, уровень музыкантов, с которыми мне пришлось работать. Причем отличия были явно не в пользу Америки. Не то чтобы те музыканты были плохими, просто тут мне довелось поработать со многими действительно выдающимися музыкантами, чей профессиональный уровень был очень высок. Ну а второе, самое сильное впечатление, на меня произвел уровень американских вокалистов. Для меня это было чем-то невероятным. В русских клубах американцев очень часто приглашают на бек-вокал, а американцы с удовольствием работают там. У них это такая «халтура». В смысле приработок. И меня всегда поражало то, как они это делают. Собрались, немного распелись, о чем-то переговорили и вперед. Вот и вся репетиция. А самое главное как они это делают – точно, красиво, легко. Глядя на них, я всегда вспоминал наши мучительные разучивания вокальных партий. С каким трудом это давалось… Кто бы знал!
I/O: А почему на твой взгляд американцы могут так работать, а мы нет?
А.А.: Я думаю, что дело тут в общей культуре. Культура пения, культура звука их окружает 24 часа в сутки. На радио, в телевизоре, с любых пластинок, отовсюду ты слышишь очень добротный профессиональный вокал. В этом стандарте они живут с пеленок и потом уже не могут по-другому. К тому же многие сами поют с раннего детства, в школах, в церкви… А еще, наверное, им очень помогает сильно развитый инстинкт первенства. Американец не будет что-либо делать в расчете на то, что станет вторым. Только первым. Если русского спросить хотел бы он петь как Стиви Уандер, то он ответит да. Американец же скажет: а чего тут хотеть, я и так пою не хуже, а может и лучше. Для нас Стиви Вандер – это пришелец из космоса, для них – парень с соседней улицы, который смог стать первым. Так если он смог, то почему не могу я? Им абсолютно чужды сомнения. Мы, русские, больше сомневаемся, чем делаем, они наоборот – без всяких сомнений впрягаются и пашут как волы. Если человек решил кем-то стать, то он будет работать только на это. Будет учиться, искать возможность заниматься с лучшими преподавателями, делать все, чтобы добиться поставленной цели. И это не национальная черта, просто так устроено их общество. Наше общество сейчас тоже меняется, и среди нашей молодежи я вижу очень много целеустремленных людей.
I/O: Что заставило тебя вернуться?
А.А.: Однажды ночью я проснулся и стал размышлять о своих дальнейших планах. После недолгих раздумий выяснилось, что все мои планы связаны с погашением того или иного кредита. В первый раз эта мысль меня не очень задела. Но потом я стал просыпаться все чаще и чаще. И однажды осознал, что теперь все мои творческие планы это график погашения кредитов. Эта мысль лишила меня покоя. Мне показалось, что это конец. Ну будет у меня другая машина, будет много бытовой техники, ну перееду я в другой дом – а дальше-то что? И это все на, что я могу рассчитывать в этой жизни? Америка – это общество потребления и когда я понял, что стал частью этого общества, мне стало неуютно.
I/O: Здесь тебя не было одиннадцать лет. Все это время ты интересовался, как тут у нас идут дела?
А.А.: Если честно, то не нет.
I/O: И как прошла акклиматизация?
А.А.: Очень тяжело. На то чтобы «вернуться» мне потребовался почти год. Это был ужасный год. Год депрессии и дезориентации. Но потом все встало на свои места и сейчас я чувствую себя просто превосходно.
I/O: В чем секрет?
А.А.: Это очень простой принцип: где работа, там и жизнь. Сейчас я могу профессионально заниматься тем, что мне нравится, а все остальное – это уже детали. Работа – это главное для мужчины.
I/O: Скажи, а что тебе больше всего бросилось в глаза по возвращении?
А.А.: Наверное, пропаганда. Я уехал из Америки вскоре после одиннадцатого сентября. Живя в Нью-Йорке, я был свидетелем этой трагедии. И интерпретация наших СМИ меня, если честно, поразила. Это было настолько далеко от правды. Эта пропаганда была настолько очевидна… Когда ты живешь здесь, ты ее не видишь, но когда ты только что приехал оттуда и тебе рассказывают такую чушь – это было нечто. Смотришь и думаешь: Да вы что! Все же было совсем не так! Америке, скорее всего, врут не меньше, просто живя там, ты этого тоже не видишь. А тут выпал такой шанс: сравнить собственные впечатления с версией СМИ.
I/O: Ну и напоследок такой вопрос, если честно, не жалеешь, что вернулся?
А.А.: Нет. Я думаю, что жалеют о чем-то только люди не уверенные в своих силах. Если у тебя есть перспективы, нет смысла жить прошлым. Перспективы, открывшиеся мне здесь, меня вполне устраивают, а значит, и жалеть не о чем.
О радостном событии 69-летний певец объявил на музыкальном фестивале «Среднерусская возвышенность», который во второй раз проводится в Тульской области на территории туристического центра «Золотой город».
Все мои перспективы в первую очередь связаны с личной жизнью. Сыну - год и 2 месяца. Все мои планы - вокруг него, - говорит фронтмен легендарной рок-группы «Аракс».
«Аракс» прославился в конце 70-х. Эта популярность была связана с именами таких композиторов, как Алексей Рыбников, Александр Зацепин и Юрий Антонов.
Несмотря на то, что «Аракс» никогда не исполнял политических текстов, вольным поведением на сцене он вызывал раздражение министерства культуры. На пике популярности - в 1982 году - коллектив был запрещён. «Расформировать без права совместной работы на советской эстраде», - гласил приказ минкульта. Но музыканты нашли себя в других коллективах, а также в театре, где приняли участие в создании культовых рок-опер, наиболее известная из которых «Юнона и Авось». Чуть позже вокалист Анатолий Алешин отправился покорять Америку.
Новейшая история группы «Аракс» начинается с 2001 года, когда Анатолий Алешин вернулся из США, прожив там 11 лет.
- Анатолий Александрович…
Можно просто Анатолий
- Какой из исторических периодов «Аракса», Вам наиболее дорог?
Конечно, я выделил бы период нашей молодости. Но, если честно, то самый дорогой - тот который имеет место быть. Мы здесь, мы живы и чувствуем себя отлично. Но с периодом 70-80-х связаны самые яркие впечатления.
- Когда играли так, как нельзя было играть? Не страшно было, когда запрещали?
Здесь дело не только в приказе минкульта. Творчество - это постоянное движение, а в концертной работе артист начинает стагнировать. Концертный график очень плотный, и нам было некогда заниматься творчеством. Когда работа превращается в ремесло, она теряет интерес. И этот момент был очень заметен на второй год нашей гастрольной работы. Мы сильно подустали. Хотелось остановиться, оглянуться, сделать что-то новое. Как раз на этот период и попала ситуация с разгоном группы. А дальше, к сожалению, все восстановилось только в 2000-х.
- Вы решили вернуться в Россию? Почему? Что происходило там, и что ожидало здесь?
Ключевая причина в страсти к движению. Видимо, в душе я так и остался подростком. Мне нужно постоянно двигаться, расширяться. Не в смысле толстеть, а в смысле двигаться вперед. Просто настал такой момент, когда Америка мне надоела. Я не знал, что здесь, но знал, что там мне уже скучно.
Рассчитывать на какую-то карьеру в Америке русскому артисту, если он не исполнитель классики, нереально. Классическая русская школа признана во всем мире, а эстрада может быть популярна только там, где она зарождалась. Русский эстрадный исполнитель в США никак не может быть востребован. По определению. И если здесь кто-то питает иллюзии на этот счет, пусть сразу успокоится. Чтобы стать для них своим, ты должен быть настолько внутренне американизирован, настолько хорошо знать культуру и язык... А так ты для них по любому чужой. Поэтому, я быстро исчерпал все возможности там.
- А какие там для русского артиста возможности?
Петь в русском ресторане. Это единственная возможность. Иного нет.
- Что Вас ожидало в России?
Когда я вернулся из штатов мы решили собраться. На некоторое время объединились с ребятами из Ленкома, но потом театр взял свое. У них был очень мощный репертуар, и пришлось сделать выбор в пользу театра. Мне же все время хочется что-то создавать. Музыка - это единственное, что меня интересует по-настоящему. Все остальное я уже знаю. Поэтому мы с «Араксом» надеемся продвигаться именно в этом направлении.
- На какую аудиторию Вы делаете ставку?
Если говорить с точки зрения прагматика, то в шоу-бизнесе все строго разграничено. Существует музыка современная и, что самое главное, - музыка для ровесников. Мы актуальны для своих ровесников. В качестве ностальгии. Поэтому делать что-то новое в жанре ретро - это как-то странно звучит. 35-40 еще реагирует на эту эстетику, а молодежь, которая наполняет стадионы, уже нет.
- А вам нужна молодежная аудитория?
Нам нужна аудитория. Своя аудитория.
- Есть что-то любимое в творчестве «Аракса», что не проходит с годами?
Бессмысленно отрицать, что прекрасные песни Юрия Антонова, десятилетия остаются в душе народа. Это абсолютно очевидно. Антонов - одна из самых ярких страниц творчества Аракса. По моему возвращению из Америки мы обратились за помощью к Сергею Трофимову, и он любезно предоставил нам несколько своих песен. Публика их тоже полюбила.
- На тульской земле ранее были?
У меня предки из Щекино.
- С Тальковым пересекались?
Да. Как-то мы с ним вместе выступали на гастролях. Печальное известие о его нелепой гибели застало меня в Америке. Знаю, Талькову недавно поставили в Щекине памятник. Это верно. У него трагическая и героическая судьба. Он шел к этому - к какому-то конфликту, который приведет либо к гибели, либо к возвышению. Но произошло первое. Это трагедия.
- Вы хотели бы, чтоб Ваши дети стали музыкантами?
Старший уже точно не пошел по моим стопам. Он в банковском бизнесе, в Нью-Йорке. А что будет с младшим еще не знаю. Поживем - увидим. У каждого свой путь.
- Как Вам «Золотой город» и его фестиваль?
Чудесный, совершенно потрясающий и абсолютно неожиданный. Возле сцены ничего не предвещает сюрпризов, а через несколько шагов - попадаешь в сказку. Это очень здорово, что люди хотят устроить и устраивают себе праздник.
Беседовала Ольга Вострикова.
Концертом солиста популярных в свое время групп “Веселые ребята” и “Аракс” Анатолия Алешина завершалось празднование Дня города. На трибунах стадиона яблоку негде было упасть, а народ все прибывал и прибывал. И подключался к всеобщему исполнению советских шлягеров. Ну невозможно было просто так наблюдать и слушать, как поют два Анатолия (Алешин выступал вместе с солистом чебоксарской группы “Палитра” Анатолием Гордеевым).
Глава администрации Новочебоксарска Александр Сироткин, вышедший позд-равить горожан, воспользовался предоставленным микрофоном и со сцены спел с ними одну из песен. “Весна какая выдалась, какие дни настали! На что же ты обиделась? Зачем же мы расстались?” — подхватывали зрители, неистовствуя. А Алешин с Гордеевым в паузах между куплетами поясняли, что всякое бывало, но с мэром города поют впервые.
Эффектную точку в концерте Алешин поставил самой известной песней британской группы “Квин” и рок-звезды Фредди Меркьюри “The show must go on!”, получившейся еще более эффектной благодаря вдруг засиявшему в небе праздничному фейерверку.
Все это происходило в минувшую субботу вечером. А за несколько часов до концерта, днем, Анатолий Алешин поведал, что в Чувашии он не впервые. С Чебоксарами его связывают друзья, “музыканты очень высокого уровня, таких и в Москве не часто увидишь” — это группа “Палитра” и певец Анатолий Гордеев. Рассказал, что дал вместе с ними уже несколько концертов и 22 октября приедет выступать вновь. А выяснив, что у нас есть Дворец культуры, вспомнил, что и в Новочебоксарске он уже был, в году 75-м вместе с “Веселыми ребятами”.
— Анатолий, в Интернете вас представляют как легенду российского рока...
— Ну я бы сказал совет-ского. Потому что россий-ский рок — это немножко другое явление. В Совет-ском Союзе рок существовал в качестве андеграунда до 80-го года, хотя и под эгидой комсомола. Я помню, в 1966‑м или 1967‑м был организован первый рок-клуб в Мо-скве под покровительством московского комитета комсомола, и он базировался в рок-кафе, которое называлось “Молодежное”, на улице Горького (теперь Твер-ская), и собиралась там на сэй-шны (концерты) раз в месяц вся прогрессивная музыкальная молодежь. В этом движении рóковом участвовали Саша Градский, на сегодня убеленный сединами ветеран советского рока, Александр Буйнов, он тоже начинал в те годы, играл в одной из московских андеграундных групп, считался одним из лучших клавишников Москвы.
А российский рок это вполне уже определившееся музыкальное направление, в котором элементы рока присут-ствуют очень-очень фрагментарно. В основном это автор-ская песня, которая исполняется под электрические гитары вместо акустических.
— С “Веселыми ребятами” вы долго работали?
— Шесть лет. С 1973-го по 1979-й. Считаю, что это чуть ли не самый звездный период “Веселых ребят”, потому что именно тогда там работали и Александр Буйнов, и Вячеслав Малежик. И Александр Барыкин, покойный теперь уже, а тогда молодой розовощекий красивый юноша, который только что пришел из армии. И Алла Пугачева. Мы с ней дуэтом пели. Даже на пластинке вышла песня “Вишня”, которую вдвоем исполняем. Прекрасное было время, но, может, во мне немножко говорит ностальгия.
— А Пугачева, еще не прима, какая она была?
— Если характеризовать двумя словами, я бы сказал — свой парень. Но времена меняются. Знаете, вот сейчас говорят: Пугачева, примадонна, сложный характер. Я бы по-смотрел на любого из нас, если бы... Вот представьте себе, начиная с 1975 года ее преследуют всенародная любовь и популярность. Почти сорок лет. Любой человек на ее месте, наверное, сломался бы от такого тяжелого груза, как слава. Она держится, молодец.
— Вам довелось испытать популярность?
— Персональную, в таком объеме, как у нее, не довелось. Но в составе коллективов... Когда я пришел в “Веселые ребята”, такая же была всенародная любовь, потом в группе “Аракс”. Я бы пожелал любому артисту испытать свой звездный час, потому что ради этого многие из нас и идут на сцену. Я его испытал и благодарен судьбе за это.
— В каком из коллективов вы чувствовали себя по-настоящему счастливым?
— Скорее все-таки в группе “Аракс”, чем в “Веселых ребятах”. Хотя период работы там менее продолжительный, всего три года, с 1979‑го по 1982-й, но более насыщен творческими событиями. В “Араксе” я являлся в тот период единственным солистом, и все песни были мои. В “Веселых ребятах” пели и Саша Барыкин, и Слава Малежик, и Саша Лерман. Мне доставалась только часть песен, порой не самая лучшая. Хотя в концерте я пел большую часть программы, но на записи меня задействовали меньше, чем того же Сашу Барыкина.
Да что вы все обо мне. Давайте о Новочебоксарске. Мне очень понравился городок. Чистенький такой, уютный. Стадион, прямо удивлен, такой опрятный, такие интересные трибуны. Все так организовано хорошо, все вовремя, прием хороший.
— И все-таки о вас. У “Аракса” многим, уверена, запомнилась такая уникальная “вещь”, как рок-опера “Звезда и смерть Хоакина Мурьеты”. Вы в ней были заняты?
— Это была первая рок-опера, выпущенная на двойном альбоме. Я пришел чуть позже, поэтому мне досталась только сценическая часть, в театре. В театральной версии все главные арии пели актеры, в тот период — Николай Караченцов и Александр Абдулов. Ансамбль выполнял роль музыкального сопровождения и массовки, мы надевали костюмы, выходили на сцену...
— Что творилось в зале?
— Всегда аншлаги, всегда овации в конце спектакля. А потом та же “участь” по-стигла следующую рок-оперу “Юнона и Авось”. Она до сих пор, уже больше 30 лет (поразительный феномен!), идет при аншлагах.
— Почему уехали в Америку?
— Для того чтобы понять причины, которые меня туда подтолкнули, надо вспомнить, в какой стране мы жили. И что такое для нас, для советских людей, значило даже слово одно “заграница”. Не говоря о кап-странах, выехать даже в Болгарию, Польшу, другие государства соцлагеря была большая проблема. Недоступный плод, он же сладок.
Первый раз я в 1989-м в Америку съездил, там род-ственники жены жили. Оказалось так просто купить билет и поехать. Вот эта простота выезда так подкупала, и захотелось пожить в другой социальной среде. Я же уехал не из России сегодняшней, я уехал из Совет-ского Союза. В нем хотя и началась перестройка, оставалось все почти по-старому. То есть дефицит на прилавках, постоянные под рюмочку разговоры на кухне о социальном строе, о том, когда все это, наконец, закончится. И вдруг предлагают работу в Нью-Йорке. Ну я и поехал. Это затянулось на двенадцать лет. Потом поднадоело, конечно... Честно говоря, авантюрный ход — вернуться назад. Я не знал, что здесь буду делать, что за страна теперь Россия. Я уже полностью был адаптирован к американ-ской жизни.
— Что вы там делали?
— Тоже пел.
— Где?
— В русских ресторанах. В Нью-Йорке около полумиллиона русских... Но творческого удовлетворения не было. Может, я за этим вернулся? Потому что с точки зрения быта жизнь там комфортная. Но, может, эти благоустроенность, комфорт и предсказуемость в какой-то момент приедаются, становятся скучными. И ты начинаешь чувствовать себя лет на десять старше. А здесь все время в тонусе!
— Вернулись уже в другую страну?
— Элементы капитализма, которые здесь присут-ствуют, мне знакомы по Америке. Элементы традиций советского времени тоже никуда не делись. То есть жизнь мало изменилась по сравнению с тем, что было в Советском Союзе. Просто в нее въехал еще капитализм: возникло изобилие на прилавках и... появилась проблема, где взять день-ги, чтобы все это купить. Быт здесь не такой благоустроенный. Отдельные социальные слои, конечно, живут очень даже комфортно, но в общей массе мало что изменилось.
— Россиянин отличается от советского человека?
— Конечно. Появились новые черты. Но они не самые лучшие. Все-таки отсутствие национальной идеи, которая была, сказалось на сознании, разрушающе сказалось. Многие живут только сегодняшним днем и только своим интересом.
— А вы нашли здесь себя?
— С трудом, но нашел. Я записываю новые песни, участвую в разных телевизионных проектах. Например, в “Суперстар”.
— Рок в вашей деятельности сейчас присутствует?
— Фрагментарно. Потому что выбросить из своей музыкальной истории целую страницу, которая называлась группа “Аракс”, невозможно. Но у артиста должна быть публика, а рок совет-ского времени на сегодняшний день публики не дает. Ну разве что двум-трем исполнителям. Кипелов сегодня работает в роке и, пожалуй, “Алиса” (Кинчев), все остальное больше автор-ская песня.
— Молодежь увлечена рэпом. Что по этому поводу скажете?
— В мое время молодежь увлекалась металлом. Поголовно. Все играли металлический рок и хотели только его слушать. Где он сейчас? То же самое будет и с рэпом. Рэп — это новая форма поэзии, уличная поэзия. Рифмованный не по правилам, где есть ямб, хорей, дактиль, а подчиненный ритму ударных инструментов стиль. Рэперы говорят — “читка”. Каждое новое поколение ищет свой способ самовыражения, свой пьедестал, на котором может утвердиться. Рэп — их пьедестал. Для нас это не понятно. А для них единственная возможная форма, даже не музыкальная — поэтическая, выразить себя. Среди рэперов тоже есть талантливые и бесталанные, но читают сегодня все, так же как 25 лет назад все играли металличе-ский рок.
— Что сами слушаете?
— Стараюсь только со-временную музыку, причем профессионально отношусь к этому. А так больше читаю. Люблю современную фантастику, современный детектив, что-то, что не сильно загружает мозги и хорошо написано. Наверное, это способ самоизоляции от окружающего мира. Потому что некоторые предпочитают телевизор, а я его практически не смотрю, новости из Интернета получаю. В свободное от музыки время хожу в спортклуб. Стараюсь это делать регулярно.
— Можно задать вопрос о личной жизни?
— Да. Я женат уже тридцать три года. У меня сын, он живет в Америке.
— Есть мечта?
— Есть путеводная звезда. Для меня это как цель — быть востребованным. Вообще для любого мужчины быть нужным кому-то: семье, работе, детям, внукам — это жизнь. Как только востребованность прекращается, мужчина уходит. А если тяжело, то прямо в процессе умирает. Конечно, говорить прискорбно: еще полгода не прошло, как умер Саша Барыкин. Ему надо было по-сле инфаркта, который случился в январе, курс реабилитации пройти. А он сразу кинулся на концерты. А я же знаю, у него на сцене полная самоотдача, сердце просто не выдержало. И как в противоположность ему — Саша Монин, солист группы “Круиз”, умер год назад от невостребованности. Один на работе сгорел, другой от ее отсут-ствия убил себя (алкоголь). Так и говорил: “Не хочу жить, скоро умру”.
Так что для меня путеводная звезда — быть нужным.
Анатолий Александрович Алешин. Родился 15 марта 1949 года в Москве. Советский и российский певец, музыкант. Экс-солист группы «Веселые ребята» (1973-1979). Солист группы «Аракс» (1979-1982, 1994-2005 и с 2015 года). Участник шоу «Голос 60+. Второй сезон».
С ранних лет занимался музыкой и вокалом. Окончил музыкальную школу по классу скрипки.
Окончил Московский авиационный техникум имени Н. Н. Годовикова.
Во второй половине 1960-х был участником первого рок-клуба в Москве, который существовал под покровительством московского комитета комсомола и базировался в рок-кафе «Молодежное» на улице Горького (теперь Тверская). Там раз в месяц собиралась на концерты вся прогрессивная музыкальная молодежь столицы.
Научился играть почти на всех музыкальных инструментах, но наиболее ярко проявил себя как вокалист. Учился в Гнесинском музыкальном училище.
В 1973-1979 годах был солистом популярной советской группы «Веселые ребята» - в их самый звездный период. Вместе с ним в группе в тот период работали , и .
С Аллой Пугачевой он пел дуэтом. Вышла их пластинка с песней «Вишня», которую они исполняли вдвоем. О том, как ему работалось с будущей Примадонной, Анатолий говорил: "Если характеризовать двумя словами, я бы сказал - свой парень".
С 1979 года он пел в группе «Аракс» . В 1980 году вместе с группой принял участие в записи литературно-музыкальной композиции и Глеба Мая «Исповедь» (пластинка вышла в 1983 году). В 1982-м покинул группу.
Сотрудничал с коллективами «Цветы», «Снайпер», «Кинематограф», «Квадро», «Стайер».
В 1987 году участвовал в записи клипа на песню «Замыкая круг», которая была записана хором известных советских рок-, фолк- и поп-музыкантов.
Позже уехал в США - ему предложили работу в Нью-Йорке. В Америке пел в русских ресторанах.
В 1991 году записал сольный альбом «Хрусталь и шампанское», в который вошли композиции «Дуняша», «Не моя вина», «Ночь», «Печальный мотив», «Я в тебя давно влюблен», «Хрусталь и шампанское», «Мой лучший друг», «Я дойду», «Золото».
В Америке провел 12 лет, потом вернулся в Россию. Он пояснял: "Но творческого удовлетворения не было. Может, я за этим вернулся? Потому что с точки зрения быта жизнь там комфортная. Но, может, эти благоустроенность, комфорт и предсказуемость в какой-то момент приедаются, становятся скучными. И ты начинаешь чувствовать себя лет на десять старше. А здесь все время в тонусе!".
С 1994 года по 2005-й вновь сотрудничал с группой «Аракс».
Принимал участие в проекте Маргариты Пушкиной «Династия посвященных».
Организовал свой коллектив Aleshin (в его состав входили: Денис Кшнясев - барабаны, Юрий Плеханов - клавиши, Александр Перфильев - гитары, Дмитрий Сафонов - бас, Анатолий Алешин - вокал).
В 2006 году записал свой второй сольный диск под названием «Алешин», в него вошли 9 песен: «Кожа», «Звезда», «Она», «Ветра», «Позови», «Анестезия», «Дождь», «Поджигаю», «Странная ночь» (из сериала «Боец»).
Осенью 2015 года Анатолий Алешин вновь влился в концертный состав группы «Аракс».
В 2019 году 70-летний Анатолий Алешин принял участие в шоу «Голос 60+. Второй сезон» на Первом канале.
На Слепом прослушивании Анатолий Алешин исполнил песню «Сумасшедший дождь». Стихи к песне написал Леонид Портнов, музыку - сам Добрынин. Песня вошла в альбом «Вы любите эти песни» 1994 года. В шоу «Голос» эта песня была исполнена впервые.
К Алешину повернулась певица , которая взяла его в свою команду.
«Я, конечно, видела, что вы держали ноту, пытались Джек-пот сорвать, но - только я! И я очень этому рада, что ж тут скрывать. Звучите вы сумасшедше просто!», - прокомментировала Пелагея выступление Анатолия Алешина.
Личная жизнь Анатолия Алешина:
Старший сын живет в США.
Женат. Воспитывает сына, который у него родился в 2017 году.
Дискография Анатолия Алешина:
1991 - Хрусталь и шампанское
2006 - Алешин
