Ядерный щит и его создатель юлий харитон. Юлий Борисович Харитон
Трудно переоценить вклад академика Харитона (1904-1996) в создание ядерного щита страны. После американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 г. стало ясно: обстоятельства вынуждают нашу державу в короткие сроки создать собственное атомное оружие, чтобы восстановить стратегическое равновесие. Юлий Борисович - вторая после И.В.Курчатова ключевая фигура в выполнении этой задачи. На Харитона была возложена персональная ответственность за организацию разработки конструкции атомной бомбы, а затем и ее испытание. Он же стал научным руководителем работ по созданию водородной бомбы. Успешное решение проблемы разрушило монополию США в этой области.Создание ядерного арсенала страны потребовало интенсивных усилий научной мысли, стремительного развития инженерно-технических разработок и рождения новых отраслей промышленности. Руководимый Харитоном Российский Федеральный ядерный центр в Арзамасе-16 (ныне снова Саров) стал центром мирового масштаба.
Заслуги академика Харитона были высоко оценены. Он трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и трех Государственных премий, награжден золотыми медалями им.И.В.Курчатова и М.В.Ломоносова. Всех прижизненных почестей не перечесть. В научной среде бытует убеждение, что теперь Российскому Федеральному ядерному центру надлежит по праву присвоить имя Ю.Б.Харитона. Государственная Дума приняла такое решение и дважды обращалась с ним в Правительство. На том же настаивают профессор Л.В.Альтшулер, академики А.Ф.Андреев, Е.П.Велихов, В.Л.Гинзбург, Н.С.Кардашев, Е.Л.Фейнберг, В.Е.Фортов. Не в частных беседах, а в газетах и даже в письме Президенту В.В.Путину.
В повседневной жизни Юлий Борисович был скромен и деликатен, что не мешало деловой твердости и целеустремленности. За его сдержанностью скрывалась душа, отнюдь не чуждая поэзии. Коллеги вспоминают, как интересны были беседы с ним и о науке, и об искусстве.
Многое вместила в себя его судьба. Он с нежностью писал о своей дорогой жене Марии Николаевне, с которой "прожил такую счастливую жизнь" , о дочери Тате, о внуках и всегда окружавших его семью друзьях - Н.Н.Семенове, В.Н.Кондратьеве, П.Л.Капице, А.И.Шальникове, Я.И.Френкеле...
"Природа" - тоже в дружбе с Юлием Борисовичем. Когда спала завеса секретности, его имя все чаще появлялось на наших страницах. Сегодня, в честь его столетия, мы помещаем очерки, которые, вместе с фотографиями, проливают свет на жизнь и незаурядную личность Юлия Борисовича Харитона.
А.К. Чернышев
Подвиг Юлия Борисовича Харитона
А.К. Чернышев,
доктор физико-математических наук
Российский Федеральный ядерный центр -
Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики
Саров, Нижегородская область
Становление
Юлий Борисович Харитон родился в Петербурге 27 февраля 1904 г. Его отец, Борис Осипович Харитон, был известным журналистом, а мать, Мирра Яковлевна Буровская, - актрисой. С 13 лет Харитон поступает на работу - сначала в библиотеку письмоводителем, а в 15 лет становится учеником механика. При этом продолжает учиться в реальном училище, по окончании которого в 15 лет пытается поступить в Технологический институт, куда его не берут по молодости лет. Спустя год он уже студент Политехнического института, а еще через три года (параллельно) - аспирант alma mater советской физики - знаменитого Физико-технического института.
Дед Иосиф Давидович Харитон. 1894 г.
Из воспоминаний Ю.Б.Харитона: "Писать удается редко, и я могу не успеть написать о моей дорогой жене Марии Николаевне, благодаря которой я прожил такую счастливую жизнь. Ленинградский Физтех. Школа Абрама Федоровича Иоффе. В те далекие годы в его стенах собрался весь цвет будущей отечественной физики: Н.Н.Семенов, которого Юлий Борисович считал своим учителем, И.В.Курчатов, А.П.Александров, А.И.Алиханов, И.К.Кикоин, Г.В.Курдюмов, Я.И.Френкель, А.И.Шальников... Пройдут годы, и эти ученые возглавят крупнейшие научные центры страны, откроют новые направления в науке, выведут физику на передовые рубежи. Первой научной работой Юлия Борисовича (1924) было исследование критической температуры конденсации металлических паров. Он обнаружил, что она зависит от их плотности. Затем Николай Николаевич Семенов, Харитон и Шальников провели большую серию работ по взаимодействию молекул с поверхностью твердых тел. Эти работы оказались важны не только с общефизической точки зрения, но и своими приложениями.
С А.И. Шальниковым. В 1926 г. Ю.Б.Харитон и его аспирантка 3.Ф.Вальта, исследуя свечение при окислении паров фосфора кислородом, открыли явление нижнего предела воспламенения по давлению кислорода. Появилась их статья "Окисление паров фосфора при малых давлениях", ставшая основой для создания теории разветвленно-цепных реакций. В 1927 г. Семеновым было проведено более детальное исследование критерия воспламенения и дано первое теоретическое истолкование механизма явлений, явившееся основой для создания теории разветвленно-цепных реакций. Сохранился экземпляр книги Семенова "Цепные реакции", вышедшей в 1934 г., с дарственной надписью: "Дорогому Юлию Борисовичу, который первый толкнул мою мысль в область цепных реакций".
Н.Н.Семенов в кругу учеников и сотрудников. Справа от него - Ю.Б.Харитон. 1924-1925 гг. При поддержке Иоффе, Капицы и Семенова Харитон в 1926 г. командируется в Англию, в лабораторию Резерфорда. За работу "О счете сцинтилляций, производимых альфа-частицами" Юлию Борисовичу была присвоена ученая степень доктора философии. "Продолжая думать о будущем направлении исследований, - вспоминает Харитон, - я пришел к выводу, что надо заниматься взрывчатыми веществами, что это интереснейшие химические процессы, связанные и с химией, и с физикой, что они будут полезны для военного дела, и я предложил Н.Н.Семенову начать эти работы. Я решил заняться проблемой детонации взрывчатых веществ. Н.Н. очень поддержал эту идею" *. В 1931 г. Харитон возглавил в Институте химической физики лабораторию взрывчатых веществ и по праву считается основателем советской школы физики взрыва. * Воспоминания Ю.Б.Харитона цитируются по книге: Юлий Борисович Харитон. Путь длиною в век. М., 1999.В работе "Прекращение детонации взрывчатых веществ при малом диаметре заряда" (1939), выполненной совместно с B.C.Розингом, Харитон впервые сформулировал принцип устойчивого распространения детонации (принцип Харитона). Ему удалось простыми средствами показать существование критического диаметра детонации для нитроглицерина. Критический диаметр для взрывчатых веществ стал новым понятием, важным для физики взрыва и ее приложений, включая теорию, расчет, методику экспериментов и ряд конкретных технических решений. С 1929 по 1946 г., до самого отъезда на "объект", Юлий Борисович - заместитель ответственного редактора "Журнала экспериментальной и теоретической физики". В 1936 г. он развил общую теорию центрифугального разделения газовых смесей, выводы которой справедливы и для случая разделения изотопов. В 1939 г. Харитон и Зельдович начинают публиковать результаты анализа механизма деления урана, идущего по схеме разветвляющейся цепной реакции. В последующие три года ими исследованы условия осуществимости цепной реакции распада в природном уране, в гомогенной смеси его с различными замедлителями нейтронов, и, что особенно существенно, в смеси, обогащенной изотопом 235. От этих работ остался в силе основной вывод: реакция не идет в металлическом уране, в окиси урана, в смесях урана с обычной (т.е. легкой) водой - необходимо обогащение урана легким изотопом.
С Я.Б.Зельдовичем. 1970-е годы. В годы войны Харитон, по предложению Семенова, прикомандирован к НИИ-6 (Наркомата боеприпасов страны). За успешно выполненные исследования он в 1944 г. награжден орденом Красной Звезды, а в 1945 г. - орденом Трудового Красного Знамени. Атомный проект Общий потенциал страны - экономический, научно-инженерный, человеческий - уже был подготовлен к решению этой грандиозной проблемы. До начала войны советские физики располагали рядом первоклассных научных центров в Москве, Ленинграде, Харькове. В 1940 г. при Президиуме АН СССР была образована Комиссия по проблеме урана (В.Г.Хлопин - председатель, В.И.Вернадский - зам. председателя, А.Ф.Иоффе - зам. председателя, С.И.Вавилов, А.Л.Виноградов, П.Л.Капица, И.В.Курчатов, А.Е.Ферсман, Ю.Б.Харитон и др.). С 1933 по 1940 г. было проведено пять всесоюзных конференций по ядерной физике. В 1943 г., практически в самом начале работ по атомному проекту СССР, Курчатов привлек к ним Харитона, который стал членом Технического совета при Спецкомитете (позднее это Научно-технический совет Первого главного управления, ПГУ). До отъезда в Саров в 1946 г. он участвовал в 26 заседаниях Совета, принимал участие и в работе Спецкомитета при Государственном комитете обороны. 9 января 1947 г. Харитон сделал доклад о состоянии разработки атомной бомбы на совещании Сталина с руководителями атомного проекта. Конструкторское бюро (КБ-11) быстро превратилось в мощный научно-технический центр, в котором сосредоточились все работы сначала по атомной бомбе, затем водородной, серийному производству, а затем и термоядерным боеприпасам... Принципиальная схема первой советской атомной бомбы была аналогом американской Fat Man ("Толстяк"), но все элементы, а самое главное плутоний, были отработаны и получены в кратчайшие сроки, фактически на вновь созданных предприятиях, в новых отраслях промышленности... Подготовка к испытанию атомной бомбы потребовала исключительно больших усилий не только по ее разработке, но и по созданию ядерного полигона, научно-методическому и научному планированию опыта. Выдающаяся роль Харитона в этой грандиозной работе получила оценку на одном уровне с оценкой работы Курчатова. Харитон стал Героем Социалистического Труда и лауреатом Сталинской премии I степени. Курчатов и Харитон были особо выделены среди других участников атомного проекта. "...Я поражаюсь и преклоняюсь перед тем, что было сделано нашими людьми в 1946-1949 годах, - писал Юлий Борисович. - Было нелегко и позже. Но этот период по напряжению, героизму, творческому взлету и самоотдаче не поддается описанию. Только сильный духом народ после таких невероятно тяжелых испытаний мог сделать совершенно из ряда вон выходящее: полуголодная и только что вышедшая из опустошительной войны страна за считанные годы разработала и внедрила новейшие технологии, наладила производство урана, сверхчистого графита, плутония, тяжелой воды... Через четыре года после окончания смертельной схватки с фашизмом наша страна ликвидировала монополию США на обладание атомной бомбой. Через восемь лет после войны СССР создал и испытал водородную бомбу, через 12 лет запустил первый спутник Земли, а еще через четыре года впервые открыл человеку дорогу в космос. Создание ракетно-ядерного оружия потребовало предельного напряжения человеческого интеллекта и сил. Почти пятьдесят лет ядерное оружие удерживало мировые державы от войны, от непоправимого шага, ведущего к всеобщей катастрофе" *.Юлий Борисович высоко ценил работу атомных разведчиков. Но лишь в 1992 г. он смог, притом первым в нашей стране, опубликовать информацию о роли разведки в атомном проекте. Исключительную ценность представляли данные, полученные от Клауса Фукса, хронология контактов с которым охватывает период с конца 1941 по начало 1949 г. (в 1959 г. Харитон через Д.Ф.Устинова ходатайствовал о награждении Фукса государственной наградой СССР).* См. в книге «50 лет мира», Саров, 1999. Но если в 1941-1945 гг. роль разведывательной информации была первостепенной, то в 1946-1949 гг. главное значение приобрели собственные усилия и собственные достижения. Атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки в августе 1945 г. привели к выводу о необходимости форсировать работы по созданию советского атомного оружия.
Президент США долго не мог поверить, что "эти азиаты могли сделать такое сложное оружие, как атомная бомба". 31 января 1950 г. Трумэн объявил о своем решении начать полномасштабную программу разработки супербомбы (водородной бомбы). Задача создания термоядерного оружия СССР была официально сформулирована Постановлением Совета министров СССР от 10 июня 1948 г. Осенью этого года А.Д.Сахаров независимо от Э.Теллера приходит к идее гетерогенной схемы с чередующимися слоями из дейтерия и U-238. Лежащий в ее основе принцип ионизационного сжатия термоядерного горючего называют "сахаризацией" (первая идея). В конце 1948 г. В.Л.Гинзбург предложил использовать в качестве термоядерного горючего дейтерид 6 Li D (вторая идея). Научным руководителем работ по созданию изделий РДС-6с и РДС-6т (так обозначались первые образцы ядерных и термоядерных зарядов) был назначен Ю.Б.Харитон, заместителями И.Е.Тамм и Я.Б.Зельдович. Изделие РДС-6с представляет собой водородную атомную бомбу, как ее называли сами разработчики, или, говоря современным языком, атомную бомбу с термоядерным усилением. Взрыв такой бомбы определяется термоядерной реакцией между изотопами водорода, а основным источником выделяющейся при этом энергии становится расщепление ядер изотопов урана 238 и 235 нейтронами, образующимися в термоядерной реакции. Отметим некоторые принципиальные моменты. Разработка математических методов детального расчета, выполненная по заданиям КБ-11 группами Л.Д.Ландау, А.Н.Тихонова, К.И.Семендяева, И.М.Гельфанда, Л.В.Канторовича, В.Л.Гинзбурга, потребовала серьезных исследовательских и больших вычислительных усилий (количество арифметических операций исчислялось многими десятками миллионов). Создание РДС-6с было связано с исключительно большим объемом газодинамических исследований, которыми руководили К.И.Щелкин и В.К.Боболев. В работах участвовали лучшие коллективы многих научных центров страны. Руководил испытаниями, как и в прежние годы, Игорь Васильевич Курчатов. К работам на полигоне были привлечены крупнейшие специалисты страны. Главным конструктором и научным руководителем был Юлий Борисович. Успешное испытание РДС-6с 12 августа 1953 г. на Семипалатинском полигоне полностью подтвердило физические и конструкторские принципы этого типа водородной бомбы, а также метод расчета. Измеренный различными методами полный тротиловый эквивалент равнялся 400 кт и в пределах точности измерений совпал с расчетной мощностью. "...Правительство считает необходимым доложить Верховному Совету, что Соединенные Штаты не являются монополистами и в производстве водородной бомбы".Между тем "Сводный отчет по испытанию изделия РДС-6с" был написан Зельдовичем и подписан И.В.Курчатовым, Ю.Б.Харитоном, Я.Б.Зельдовичем, Е.И.Забабахиным и В.С.Комельковым 9 сентября 1953 г. Ученые-физики из Комиссии по атомной энергии США составили в этой связи доклад, который был представлен президенту. Суть документа состояла в том, что Советский Союз произвел "на высоком техническом уровне водородный взрыв". Авторы доклада констатировали: "СССР уже осуществил кое-что из того, что США надеялись получить в результате опытов, назначенных на весну 1954 г.". Лауреат Нобелевской премии, руководитель первого теоретического отдела в Лос-Аламосе Г.Бете вполне искренне написал: "Я не знаю, как они это сделали. Поразительно, что они смогли это осуществить".
С И.В.Курчатовым. РДС-6с оказала принципиальное, если не основополагающее, влияние на облик термоядерного арсенала нашей страны. Успешные идеи, взятые из конструкции РДС-6с, долгое время стимулировали разработку термоядерного оружия. В этом видится одна из главных заслуг А.Д.Сахарова. Работа создателей первой водородной бомбы, в том числе и сотрудников КБ-11, была высоко оценена советским правительством. Звания Героя Социалистического Труда были удостоены 10 сотрудников КБ-11. И в их числе Ю.Б.Харитон. Осенью 1953 г. за выдающийся вклад в разработку первой термоядерной атомной бомбы РДС-6с в Академию наук СССР было избрано 17 человек. Юлий Борисович стал академиком. В начале 50-х годов помимо конструкции атомной водородной бомбы РДС-6с обсуждалась идея более эффективного сжатия ядерного материала по сравнению со сжатием, которое обеспечивается взрывом химических взрывчатых веществ. Авторами общей идеи, которая может быть названа как идея "ядерной имплозии", были В.А.Давиденко и А.П.Завенягин. Созданием и успешным испытанием 22 ноября 1955 г. двухстадийного заряда РДС-37, основанного на принципе радиационной имплозии (развитие идеи "ядерной имплозии"), был совершен прорыв в решении проблемы термоядерного оружия, а сам заряд явился прототипом всех последующих двухстадийных термоядерных зарядов СССР. В работах по созданию заряда РДС-37 принимал участие большой коллектив физиков-теоретиков. "По-видимому, к «третьей идее» (радиационной имплозии) одновременно пришли несколько сотрудников наших теоретических отделов, - писал А.Д.Сахаров. - Одним из них был я. Мне кажется, что я уже на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты «третьей идеи». В силу этого, а также благодаря моему ранее приобретенному авторитету, моя роль в принятии и осуществлении «третьей идеи», возможно, была одной из решающих. Но также, несомненно, очень велика была роль Зельдовича, Трутнева и некоторых других, и, быть может, они понимали и предугадывали перспективы и трудности «третьей идеи» не меньше, чем я".В 1958 г. был испытан новый тип термоядерного заряда - "изделие 49". Идеологи проекта и разработчики заряда - Ю.А.Трутнев и Ю.Н.Бабаев. Физическая схема заряда оказалась исключительно удачной. Это был следующий важный шаг.
С Ю.А.Трутневым и В.Б.Адамским. Начало 1980-х годов. Ядерный арсенал страны Технология проведения ядерных испытаний, начиная с самых первых, развивалась нашими учеными по собственному, оригинальному пути. Юлий Борисович участвовал практически во всех из них. С 1949 по 1961 г. на Семипалатинском полигоне было произведено более 100 испытаний. Мало кто знает, что Сталин так и не подписал постановление СМ СССР о первом ядерном испытании. Тем не менее испытание РДС-1 состоялось 29 августа 1949 г. Л.П.Берия был председателем Государственной комиссии, И.В.Курчатов - научным руководителем, Ю.Б.Харитон - заместителем научного руководителя, руководителем всех работ по атомной бомбе. В 1961 г. по инициативе Харитона был проведен первый в нашей стране подземный ядерный взрыв на Семипалатинскм полигоне. На основании записки Юлия Борисовича от 2 февраля 1961 г. "Соображения работников КБ-11 по ряду вопросов развития и испытаний ядерного оружия" летом 1961 г. в ЦК КПСС прошло (под председательством Н.С.Хрущева) совещание, на котором было объявлено о прекращении моратория и начале ядерных испытаний с 1 сентября 1961 г. Без преувеличения можно сказать, что в ходе ядерных испытаний 1961-1962
гг. были заложены основы ядерного паритета с США. Проведенные в эти 1.5
года 137 ядерных взрывов дали бесценную информацию, к которой специалисты
обращаются и сейчас.
К началу пятидесятых годов главная задача, ради которой создавалось КБ-11, была решена - сконструирована и испытана ядерная бомба. В условиях противостояния с США на первый план вышла задача создания ядерного арсенала страны. Со второй половины 50-х годов номенклатура ядерных боеприпасов начала быстро разрастаться. В начале 60-х годов в СССР были начаты работы по созданию тяжелой межпланетной баллистической ракеты МБР Р-36, которая впоследствии стала основой нашего ракетно-ядерного щита. С 1967 г. во ВНИИЭФ развертываются полномасштабные работы по созданию термоядерных зарядов третьего поколения для боевого оснащения ракет с разделяющимися головными частями. Многие системы ядерного оружия с такими зарядами находятся на вооружении до настоящего времени. Во второй половине 60-х годов в США начались масштабные работы по созданию противоракетной обороны. Тогда многие считали, что это даст США одностороннее преимущество. Такая возможность предопределила качественно новые задачи ядерно-оружейного комплекса СССР. Осознание уязвимости наших ракет поражающими факторами ядерного взрыва заставляет Юлия Борисовича опять, как и раньше, энергично взяться за дело. Определяющие тенденции этого времени - повышение удельной мощности ядерных зарядов, стойкости к поражающим факторам ядерного взрыва, обеспечения максимальной боевой эффективности ядерных боеприпасов у цели, безопасности при возникновении аварийных ситуаций, защиты от несанкционированных действий. Для этих работ во ВНИИЭФ при научном руководстве Юлия Борисовича была создана уникальная экспериментальная база, проведены сложные лабораторные и уникальные физические исследования при подземных ядерных испытаниях. Необходимо упомянуть, что параллельно с разработкой ядерных зарядов ВНИИЭФ создавал ядерные боеприпасы. Первая серия атомных зарядов типа РДС-1 в количестве 5 ед. была заложена на хранение в Арзамасе-16 еще в 1950 г. Начало ядерному арсеналу Советского Союза было положено здесь! В последние годы жизни Юлий Борисович был особенно озабочен безопасностью работ, проводимых на ядерных предприятиях. В 1993 г. он последний раз посетил серийный завод, чтобы посмотреть на разборку ядерных зарядов в специальных "башнях", способных локализовать продукты взрыва при аварийной ситуации, ознакомиться с порядком хранения и учета делящихся материалов и с ходом строительства новых специальных безопасных хранилищ. Щит и меч Харитона В 1948 г. после успешных полигонных испытаний двух образцов зенитных управляемых ракет (ЗУР) Сталин поставил задачу создать в течение пяти лет систему зенитно-ракетной обороны Москвы. Зенитная управляемая ракета с атомным зарядом, произведенным во ВНИИЭФ, была испытана в 1957 г., практически одновременно с американской "Nike Hercules" (1958). В 1961 г. Харитон руководил сессией 28 ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне и практически одновременно с этим в ноябре 1961 г. организовал проведение опыта по исследованию стойкости автоматики ядерных боеприпасов (ЯБП) и элементов зарядов к поражающим факторам ядерного взрыва. Стойкость военной техники к действию поражающих факторов ядерного взрыва стала одной из магистральных тем в Институте и в отрасли. Для моделирования воздействия ядерного взрыва на военную технику во ВНИИЭФ были спроектированы и построены мощные лабораторные облучательные установки и комплексы: сильноточные импульсные ускорители электронов и импульсные ядерные реакторы различных типов. К их числу относятся самый мощный в мире импульсный реактор БИГР и уникальный облучательный комплекс ПУЛЬСАР. В целях исследования стойкости вооружений и военной техники к действию поражающих факторов ядерного взрыва были проведены 52 специализированных облучательных опыта, которые по своему уровню не уступали аналогичным опытам США. В 1952 г. в докладной записке "О современном уровне советской ядерной физики и мероприятиях, необходимых для ее развития" Харитон отмечает отрывочный характер целого ряда данных в области теоретической физики, необходимых для понимания процессов в работе уже освоенных "изделий" и существенно важных для создания новых конструкций. Юлий Борисович отмечает недостаточно широкий фронт ядерных исследований в стране в целом. За 50 с лишним лет КБ-11 выросло в мощный мировой научно-технический центр, который занимает по ряду научно-технических направлений передовые позиции в мире. Особая роль в структуре ВНИИЭФ принадлежит физикам-теоретикам, которые ответственны за все звенья технологической цепочки ядерного оружия. Харитон практически каждый день общался с теоретиками... Сейчас физики-теоретики и математики стали мозговым центром ВНИИЭФ. Юлий Борисович Харитон оказал колоссальное влияние на развитие отечественной прикладной математики и вычислительной техники. Он одним из первых понял роль математического моделирования и расчетов при создании ядерного оружия. В самом начале работ в КБ-11 он не только привлекал к расчетам самых известных математиков страны, но и постарался создать на объекте собственный сильный математический отдел, который превратился во всемирно известный центр прикладной математики. Первые образцы отечественных ЭВМ поступили в КБ-11 в 1955 г. За почти 50 лет мощность вычислительного парка возросла в 1013 раз. Главный конструктор, а затем научный руководитель КБ-11 (ВНИИЭФ) Юлий Борисович создавал научно-техническую и технологическую структуру ядерного центра СССР, отлаживал механизм его работы, определял характер задач и способы их решения. Как руководитель, ответственный за процесс развития ядерного и термоядерного оружия (в первую очередь, ядерных зарядов и боеприпасов), он должен был принимать взвешенные решения, которые часто имели компромиссный характер. Вместе с тем он исключительно ценил действительно новые предложения и как мог содействовал их продвижению. Фактически каждый ядерный оружейный проект в той или иной степени связан с именем Харитона как главного конструктора, научного руководителя КБ-11, ВНИИЭФ, председателя Научно-технического совета Минатома, организатора ядерной отрасли, а проще говоря - руководителя ядерной оружейной программы СССР. В конце 80-х годов он обратился с письмом к М.С.Горбачеву, где говорилось: "Глубокое беспокойство за судьбу и состояние ядерно-оружейного комплекса нашего государства заставило меня обратиться к Вам с этим письмом.В письме, подготовленном на имя Президента России Б.Н.Ельцина незадолго до совещания 21 января 1992 г., на котором решался вопрос о состоянии дел в ядерно-оружейном комплексе, академиками Ю.Б.Харитоном, Ю.А.Трутневым, А.И.Павловским, членом-корреспондентом Е.Н.Аврориным для предотвращения развала комплекса предлагалось сохранение единства отрасли и предоставление ВНИИ экспериментальной физики и ВНИИ теоретической физики статуса Российских Федеральных ядерно-физических центров... Уникальный организаторский талант и человеческие качества Харитона предопределили успех дела, которому он посвятил жизнь. Он сумел собрать коллектив незаурядных личностей, которым так же, как и ему самому, были свойственны высочайший уровень профессиональных знаний, трудолюбие, целеустремленность, обязательность, исключительная порядочность, требовательное и одновременно уважительное отношение к подчиненным. Рядом с Харитоном работали академики, конструкторы, ученые и специалисты, крупные организаторы промышленности, каждый из которых был одним из первых в своем направлении: Я.Б.Зельдович, А.Д.Сахаров, И.Е.Тамм, М.А.Лаврентьев, К.И.Щелкин, Н.В.Агеев, Н.Н.Боголюбов, А.В.Ильюшин, Г.Н.Флеров, Н.Л.Духов, Ю.Н.Бабаев, Ю.А.Трутнев, А.И.Павловский, С.Б.Кормер, Е.А.Негин, Р.И.Илькаев, В.Н.Михайлов; И.В.Курчатов, П.М.Зернов, Б.Г.Музруков, Л.Д.Рябев, А.К.Бессарабенко; С.Г.Кочарянц, Д.А.Фишман, С.П.Воронин; Е.И.Забабахин, Ю.А.Романов, И.Д.Софронов, В.А.Цукерман, В.А.Давиденко, В.К.Боболев... И в этом мощнейшем созвездии талантливых людей Юлий Борисович - очень яркая звезда. Переоценить его заслуги невозможно: именно он 46 лет отвечал перед народом и страной за надежность и безопасность ядерного и термоядерного оружия. Есть судьбы, о которых говорят: они породнились с веком. Но Юлий Борисович относится к тем редчайшим счастливцам, о которых можно сказать больше: они свой век создали! Ибо XX век - век атомный. |
Александр Македонский был, как известно, великим полководцем. Великими полководцами были также Юлий Цезарь, Наполеон и Суворов. Но больше великих полководцев не будет. И вовсе не потому, что человеческий гений в этом направлении иссяк. Со второй половины ХХ века при возникновении конфликтов человечество заговорило на другом языке. По существу, со второй половины ХХ века началась другая история.
Логика инновационного развития в области военной техники привела к появлению ядерного оружия, которое стало главным фактором политики, главным аргументом при поиске решений, главным доводом в выборе друзуй и партнеров. Если сейчас и разгараются крупные конфликты, то большей частью для того, чтобы это оружие никому больше не досталось. Ядерный мир и доядерный мир говорят на разных языках, это две разные цивилизации.
Но история и политика - это субъбы конкретных людей. Знаем ли мы имена тех, кто создал ядерное оружие и привел нас в другой мир? На слуху скандальные политики, спортсмены, однодневные поп-звезды. И эти звезды мерцают холодно и беспамятно пусто. Света нет, но звуки громкие.
Первый в нашей стране трижды Герой Социалистического Труда Юлий Борисович ХАРИТОН (1904 - 1996), будущий главный конструктор ядерного оружия, родился в Санкт-Петербурге накануне Первой русской революции. С точки зрения большевиков, хуже происхождения, чем у Харитона, придумать было невозможно. До революции его отец был редактором кадетской газеты "Речь", директором санкт-петербургского Дома литераторов. В 1922 году его вместе с 225 классово чуждыми русскими интеллигентами выслали из Советской России. Троцкий сказал по этому поводу: "Мы этих людей высылаем потому, что расстрелять их нет повода, а терпеть невозможно". Харитон-старший обосновался в Риге, в 1940 году после присоединения Латвии к СССР был арестован НКВД и приговорен к высшей мере. Мать Харитона была актрисой, играла во МХАТе, в 1910 году покинула семью, вышла замуж за берлинского психиатра, ученика З. Фрейда, а в 1930-х годах эмигрировала в Тель-Авив.
Харитон был одним из немногих людей в СССР, кто на протяжении нескольких десятилетий круглосуточно находился под опекой личных телохранителей. Дело отца Юлия Харитона лежало в сейфе Берии. И никому не было известно, что имел в виду могущественный глава органов госбезопасности, когда 29 августа 1949 года после первого удачного испытания атомной бомбы, поцеловав Харитона в лоб, сказал ему: "Вы не представляете, какое было бы несчастье, если бы она не сработала".
Ю. Б. Харитон
В 1929 году Сталин сказал: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут". Страна бежала по всем направлениям - индустриализация, коллективизация, технических прогресс. Учены пытались внушить руководству мысль о том, что физика обеспечит основу техники будущего. С этим никто не спорил. Но плохо было то, что ученые сохраняли интеллектуальную независимость. Академик Я. И. Френкель договорился до ереси: "Ни Энгельс, ни Ленин не являются авторитетами для физиков". Физики, в отличие от других ученых, верили, что без партийного руководства смогут понять, какие теории верны и какие проблемы интересны. От вольномыслия в СССР лечили следователи: в 1930-х годах некоторые физики были расстреляны, многие, в том числе лучший теоретик Ландау, арестованы. Но очень скоро, когда обнаружится, что в руках физиков находится не только самое страшное оружие, но и само будущее страны, отношение власти к науке резко изменится.
На рубеже 1930-1940-х годов в США и Германии были проведены фундаментальные работы по цепной реакции и расщеплению ядра. В СССР Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович определили условия, при которых происходит ядерная цепная реакция. Были также отличные исследования К. А. Петржака, Г. Н. Флерова, И. В. Курчатова, Я. И. Френкеля, который выполнил первую советскую работу по делению ядра, что было значительно важнее его критического отношения к Энгельсу и Ленину. Часто опыты проводились на станции метро "Динамо", чтобы исключить влияние космических лучей.
В 1939 году будущий нобелевский лауреат И. Е. Тамм сказал о работе Харитона и Зельдовича: "Это открытие означает, что может быть создана бомба, которая разрушит город в радиусе 10 километров". В отличие от американских физиков, которые сумели убедить свое правительство в необходимости работы над новым сверхоружием, советские ученые с такими идеями к руководству не обращались и ограничивались разговорами в узком кругу.
СССР отстал от США с атомной бомбой на несколько лет, что во многом предопределило дальнейший ход мировой истории. Это отставание говорит о том, что инновационное развитие, необходимое для обеспечения безопасности страны, возможно лишь в условиях открытого диалога науки и власти. Однако в СССР в конце 1930-х годов в заключении оказались все ракетчики во главе с будущим главным конструктором Королевым, которые досаждали генералам новыми и непонятными идеями. В тюрьму попал и великий авиаконструктор Туполев...
В 1941-1942 годах советская разведка стала получать сведения о том, что в США в строжайшей тайне разрабатывается невиданная доселе бомба. Около полугода не доверявший никому Берия не докладывал об этом Сталину. 28 сентября 1942 года Сталин подписал распоряжение о возобновлении в СССР работ по урановой проблеме. Курчатов составил список участников проекта: Алиханов, Кикион, Харитон, Зельдович. В 1943 году Курчатов предложил возглавить группу по работе над конструкцией бомбы Харитону. Тот поначалу отказывался, его захватила другая работа - современное минное и противотанковое оружие. Но Курчатов убедил Харитона: надо думать о будущей безопасности страны и нельзя упускать время.
Однако время было упущено. 27 ноября 1942 года Курчатов писал Молотову: В исследованиях урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки". 30 июля 1943 года новое письмо: "Наша страна далеко позади Америки, Англии, Германии. Проблемой урана у нас занято около 50, а в Америке - 700 научных сотрудников". Расчеты показывали, что необходимо срочно получить 100 тонн урана, а добыть из месторождений можно только 12 тонн за 2 года. И тогда СССР попросил уран у Америки по ленд-лизу. Генерал Лесли Гровз, военный руководитель программы по созданию ядерного оружия, чтобы Сталин не догадался, для чего уран нужен самой Америке, до 1945 года исправно отпускал СССР уран огромными порциями.
Наконец, Сталин, который понимал, что кадры решают все, снимает с поста руководителя атомного проекта Молотова и назначает Берию.
В 1945 году в Германии после детективных поисков на кожевенном заводе удалось найти склад солей урана. В поисках участвовали Харитон и Зельдович, которых по этому случаю обрядили в полковничью форму. Все другие склады, где тоже мог быть уран, будто по досадному совпадению разбомбили союзники. В январе 1946 года Сталин в присутствии Берии сказал Курчатову: "Наши ученые очень скромны и иногда не замечают, что живут плохо. Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, а несколько тысяч человек жило еще лучше, со своими дачами, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина". 9 февраля 1946 года в Большом теарте Сталин произнес речь: "Я не сомневаюсь, что если мы окажем достойную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны". Затраты на науку в 1946 году стали в 3 раза больше. Было объявлено о большом повышении зарплаты ученым. Сталин говорил, что атомную бомбу надо получить как можно скорее, без оглядки на затраты. У Америки бомба уже была. Взрыв японской Хиросимы стоил жизни 120 тысячам человек...
Так выглядели улицы Хиросимы после взрыва ядерной бомбы 6 августа 1945 г.
В центре - стены и каркас купола так называемого Атомного дома,
бывшего Зала промышленного развития префектуры
(в таком виде здание как трагический символ
сохраняется и в наши дни):
КБ-11, объект №550, Кремлев, Москва, центр-300, Приволжская контора, Арзамас-75, Саров, Арзамас-16 - в разные времена так называлось место, где в 1946 году было создано сверхсекретное конструкторское бюро по разработке атомного оружия. Всего в 10 километрах стояла деревня Аламасово, близ которой когда-то жил преподобный Серафим Саровский - один из самых почитаемых на Руси святых. В 1946 году сюда прислали тысячи заключенных, которые ударными темпами возводили ядерный центр.
Маленького роста, невзрачный, очень худой - внешне Харитон резко контрастировал с делом, за которым стояла огромная разрушительная мощь. Из-за непритязательной внешности с ним сплошь и рядом случались забавные истории, когда секретари райкомов и провинциальные вельможи не признавали в нем главного конструктора атомного оружия. До конца 1980-х годов его имени не знал никто, но он был начисто лишен тщеславия и никогда не предъявлял своих чинов. С ним можно было поговорить о художниках Гейнсборо, Гольбейне, Тернере, он радовался томику стихов Михаила Кузмина, был поклонником режисера Товстоногова и, измотавшись вконец, ходил на последние киносеансы, хотя досадовал, что хороших фильмов почти не снимают.
Многие удивлялись: почему Курчатов позвал на Арзамас Харитона - мягкого, интеллигентного человека, который совсем не походил на начальника сталинских времен? Он был старорежимно вежлив, никогда не садился раньше другого человека, всегда подавал пальто, самым страшным словом в его устах было "черт!". Но Харитон обладал особенностью, которая отмечалась всеми, кто его знал, и отличала ото всех, кто работал рядом: феноменальной ответственностью. Харитон любил повторять: "Надо знать в десять раз больше того, что мы делаем". Коллеги называли это правило "критерием Харитона".
Харитон наизусть знал тысячи чертежей, которые сопровождали каждое изделие. Он сидел в кабинете до глубокой ночи, но в 8 утра всегда был на работе. Долгие совещания по выходным были обычным явлением, он мягко и застенчиво извинялся перед сотрудниками за очередной вызов, передавал привет их женам. Он проверял каждую деталь перед испытаниями и, к примеру, лично возглавлял разработку нейтронного запала для первой бомбы. Харитон и другие ученые, участники атомного проекта, сознавали, что они не просто создают атомную, а потом и водородную бомбу, но работают над оружием сдерживания, которое делает невозможным одностороннее применение ядерного оружия и, значит, сохранит мир.
В 1948 году у США было уже 56 атомных бомб. Объединенный комитет начальников штабов разработал чрезвычайную доктрину "Полумесяц", которая предусматривала "мощное воздушное нападение, использование разрушительной и психологической мощи атомного оружия против жизненно важных центров советского военного производства". Было скурпулезно подсчитано, сколько миллионов советских людей погибнет и на сколько процентов снизится промышленный потенциал СССР.
Первая советская атомная бомба - копия американской. Многие чертежи и подсказки были добыты разведкой.
Это сэкономило СССР один-два года. Из ученых к разведывательной информации в полной мере допускались только Курчатов и Харитон. Но необходимо было создать промышленные установки, а все технологические решения многократно проверить. Иногда физики предлагали более эффективные решения, но Курчатов и Харитон настаивали на иных схемах. Они не могли сказать, что именно эти схемы уже сработали, не могли открыть источник уверенности. Бомбу надо было сделать быстро, ведь Сталин с Берией создали все условия.
В 1949 году накануне первого испытания атомной бомбы в Кремле состоялась единственная встреча Харитона со Сталиным. После доклада Харитона Сталин спросил: нельзя ли из одной бомбы при таком же количестве плутония сделать две бомбы? Харитон ответил, что это невозможно. Больше вопросов Сталин не задавал. Первую советскую атомную бомбу назвали РДС-1 - "Реактивный двигатель Сталина". Вторую - РДС-2. На Западе этого не знали, но по наитию называли советские бомбы "Джо-1" и "Джо-2".
Ю. Б. Харитон у макета первой советской атомной бомбы
Вторая советская атомная бомба РДС-2 была испытана в 1951 году. В ней уже не было никаких американских решений - только собственные. Бомба была вдвое легче, но вдвое мощнее американской. В 1953 году СССР испытал первую в мире водородную бомбу конструкции А. Д. Сахарова. 30 октября 1961 года в СССР над Новой Землей был осуществлен непревзойденный по мощности взрыв 50-мегатонной бомбы, которая была в 3 тасячи раз сильнее бомбы, сброшенной на Хиросиму.
Советский атомный проект был реализован в невиданно короткие сроки потому, что наука, хотя ученые сохраняли лояльность к власти, оставалась островком интеллектуальной свободы. При этом именно физика, хотя и была поставлена на службу государству, являлась тем стержнем, где в СССР поддерживались принципы здравого смысла. Власть ради своего выживания нуждалась в науке, но и наука оказывала влияние на власть, подталкивая ее к необходимым преобразованиям.
Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.
Так называлась должность Юлия Борисовича Харитона (ЮБ) в Конструкторском бюро № 11 (КБ-11, позже Арзамас-16, ныне ВНИИэкспериментальной физики). При этом слова «атомная бомба» никто никогда не произносил. До и во время войны ЮБ был заведующим лабораторией взрывчатых веществ (ВВ) Института химической физики (ИХФ) АН СССР. После того как в августе 1945 г. США применили атомное оружие против Японии, в СССР начался ускоренный этап создания своей атомной бомбы. И.В. Курчатов привлек к этому делу Юлия Борисовича, который в апреле 1946 г. был назначен главным конструктором и научным руководителем КБ-11 - первого советского центра по разработке и созданию атомных и водородных бомб. Рассказывают, что Берия и Сталин сначала были против этой кандидатуры по трем причинам: имеет ближайших родственников за границей, беспартийный и еврей. Действительно, в Палестине жила мать ЮБ, а в довоенной Латвии жил в эмиграции отец Харитона, редактор русской газеты, который был арестован в 1940 г. НКВД. Последующая его судьба неизвестна, то ли он был расстрелян, то ли умер по дороге в лагерь. Курчатов выставил три контраргумента: (1) Харитон - единственный в СССР крупный физик, который является специалистом сразу в трех областях знания, необходимых для руководства созданием ядерного оружия: он - прекрасный инженер и конструктор, крупный ученый в области ядерной физики и химической кинетики ВВ; (2) он покладистый и законопослушный человек («Я за него ручаюсь»); (3) «Харитон - мой старый друг, я ему абсолютно доверяю, и мне с ним будет легко работать». Сталин и Берия утвердили Харитона.
Ю.Б. Харитон родился в 1904 г. в Петербурге. Его отец был журналистом, выпускающим редактором газеты «Речь», а мать - актрисой МХАТа. Единой семьей они почти не жили. Когда Юлию было 7 лет, мать уехала сначала в Германию, где вышла замуж, а позже в Палестину. Мальчик жил с отцом, детей воспитывала гувернантка – эстонка, заменившая ему мать. Юлий научился работать на ткацком станке, а живя на даче - жать и молотить хлеб. Он пошел работать в 1917 г. помощником библиотекаря, затем стал монтером. В 1922 г. отец был арестован ЧК и выслан на «философском пароходе» в Германию, откуда через два года уехал в Латвию. Юлий поступил в 1920 г. в Ленинградский Политехнический институт, на знаменитый физико-механический факультет. Там близко познакомился с А.Ф. Иоффе и Н.Н. Семеновым . В 1926 г. он был командирован в Кембридж, в лабораторию Э. Резерфорда , где познакомился с выдающимися физиками Дж.Томсоном, Ф.Астоном, П.Ланжевеном и др. Работал под руководством Дж.Чэдвика, открывшего нейтрон, получил от него блестящую заключительную характеристику. Вернувшись в СССР, ЮБ продолжил работать в Ленинградском физико-техническом институте, в отделе Н.Н. Семенова, который затем, в 1931 г. выделился в отдельный Институт химической физики. Научным направлением ЮБ стала физика горения и взрыва. В 1926 г. он экспериментально открыл разветвленные цепные реакции на опытах с окислением фосфора. На основании этого открытия Н.Н. Семеновым была построена общая теория разветвленных цепных реакций и возникла новая область химической физики. В 1939-1941 Ю.Б. Харитон и Я.Б. Зельдович провели расчет цепной реакции деления урана, показали ее неосуществимость в природном уране, т.е. в основном в уране-238, но осуществимость в легком изотопе, уране-235, и дали оценку критической массы последнего - порядка десятков килограммов. Они сделали следующий основной вывод. Ядерная реакция со взрывом в принципе осуществима, для этого надо получить чистый уран-235 в концентрации порядка 90%. Это очень трудно и дорого, пока таких технологий нет, но в будущем они могут быть созданы, если такая задача будет поставлена как государственная.
После назначения руководителем КБ-11 Ю.Б. Харитон привлек к разработке атомной бомбы ряд ведущих сотрудников ИХФ, профессоров Я.Б. Зельдовича, Д.А. Франк-Каменецкого, К.И. Щелкина, многих других ученых из этого и смежных институтов, в т.ч. Л.Д. Ландау из Института физпроблем. В то же время ЮБ отказался от предложенного ему административного поста директора строящегося ядерного центра, им был назначен генерал П.М. Зернов.
Полвека спустя, в начале 1990-х гг. ЮБ впервые четко заявил в печати, что первая советская атомная бомбы была копией американской, и что в этом сыграла определяющую роль наша разведка. Из оставшихся в живых первых лиц только он мог дать достоверные сведения об этом и положить конец спорам, разгоревшимся в «демократической» России, была ли атомная бомба советской или «украденной» копией американской. Да, наша бомба была максимально приближена к первой плутониевой «американке». Делать, как у американцев - таково было принципиальное совместное решение Курчатова и Харитона, одобренное Сталиным и Берия. Хотя, по свидетельству многих ядерщиков, в т.ч. и самого Ю.Б., в конце 1940-х уже была разработана и просчитана схема оригинального советского ядерного заряда, но время было крайне дорого, опасность получить превентивную атомную атаку возрастала с каждым месяцем. Поэтому наши решили как можно меньше рисковать и экспериментировать, чтобы сделать бомбу возможно скорее. Но не следует думать, что надо было просто тщательно скопировать американскую схему, доставленную разведчиками. Курчатов и Харитон не могли быть уверены, что все разведматериалы содержали истинные чертежи американской бомбы, ее детали и параметры, что-то могло быть и дезинформацией, об этом Берия постоянно говорил разведчикам и физикам. Поэтому собственных расчетов и экспериментов было множество, каждый узел проверялся многократно.
Так, например, незадолго до первого испытания было выяснено, что в кинетической схеме подрыва бомбы «куда-то пропало» несколько десятых долей микросекунды. Ученые не могли понять, куда именно, а, не поняв, нельзя было уверенно проводить испытание. Доложили в Спецкомитет. Но генералы сначала не могли понять, как миллионная доля секунды может на что-то серьезно повлиять. Пришлось им объяснять, что полное время сложнейших процессов взрыва в бомбе составляет всего половину микросекунды: за это время срабатывают синхронные электродетонаторы, которые подрывают химическую взрывчатку, ее взрыв обжимает со всех сторон ядерную взрывчатку (плутоний), в ее центре разбивается полоний-бериллиевый запал, альфа-частицы полония выбивают нейтроны из бериллия, эти нейтроны инициируют цепную ядерную реакцию в плутонии, и в критической массе плутония, созданной обжатием химическим взрывом, успевает пройти примерно 80 звеньев цепной реакции рождения нейтронов с выделением огромной энергии. Для неспециалистов кажется невероятным, что все эти процессы успевают произойти, пока всё устройство еще не разлетелось. Дело в том, что все указанные процессы происходят гораздо быстрее скорости звука, которая сопоставима со скоростью деформации и разрушения материалов.
В целом копирование сократило наши сроки изготовления первой бомбы примерно на два года, сэкономив при этом огромные средства стране, разоренной войной. А оригинальный советский вариант второй атомной бомбы, сконструированной в КБ Харитона, был испытан почти два года спустя, 18 октября 1951 г. Эта бомба была почти втрое легче и вдвое мощнее американской копии.
Расскажем немного о стиле работы Ю.Б. Харитона. Он был необычайно пунктуальным человеком: инструкции - как технические, так и режимные - исполнял неукоснительно. Один из близких коллег так сказал о ЮБ: «При всей его мягкости и покладистости дома, на работе он был человеком жестким и бескомпромиссным. Там, где это касалось дела, он не допускал никакой небрежности - ни своей, ни сотрудников. При деловых обсуждениях, по его собственному признанию, он предпочитал вежливости точность». ЮБ нередко повторял немецкую поговорку: «Ein mal - kein mal, ein Versuch - kein Versuch»: Один раз значит ни разу, один опыт - ни одного опыта. «Внимание к деталям было важной чертой стиля и интеллекта Юлия Борисовича», - пишет крупнейший американский историк ядерной физики Д.Холлоуэй.
Сотрудник ВНИИЭФ Г.А. Соснин вспоминает: «При приемке центрального узла РДС я обратил внимание на то, что к узлу комплектуются золотые детали в виде дужек. По сечению и длине они соответствовали шлицам под отвертку на винтах из урана. Почему золото (и высокой пробы) - мне никто объяснить не мог. Много позднее историю с появлением золота в составе центрального узла мне рассказал Н.А. Терлецкий. А дело было так. Он с Харитоном в спецвагоне поезда ехал на первое полигонное испытание заряда РДС-1. ЮБ еще раз рассматривал чертежи ЦЧ и обратил внимание на пустоты по торцам винтов из урана. “Что это?” - спросил он. Терлецкий ответил, что это шлицы под отвертку. ЮБ всполошился и воскликнул, что это же пуст?ты, сравнимые с недопустимыми раковинами в деталях ЦЧ "центральной части". Их надо убрать! Тотчас было принято решение о заполнении их материалом, который можно было бы легко зачеканить и который имеет плотность, близкую к урану. Так появилось золото. На ближайшей остановке ЮБ дал правительственную телеграмму в Москву о необходимости срочной отправки на полигон чистого золота. К моменту прихода поезда на полигон слиток золота высокой пробы самолетом уже был доставлен. Из этого золота были сделаны шпонки, которые при сборке заряда были установлены в шлицы винтов. После удачного испытания заряда уже никто не решился убрать это золото из конструкции ЦЧ или заменить его на другой металл».
Еще один любопытный случай вспоминает физик-теоретик, доктор наук В.С. Пинаев (ВНИИЭФ):
Июль 1956 г. В Арзамасе-16 идет осмотр водородной бомбы. «Довольно больших размеров корпус, какие-то трубы выходят из него. Крышка с корпуса снята, и внутри виден ядерный заряд. успешный взрыв в ноябре 1955 г., в ряде деталей, не существенных для военных и администраторов, количественно не укладывался в представления теоретиков. Что-то не так было учтено в их моделях. Что? - Для ответа на этот вопрос и готовится физический опыт. Первым высказался Давид Альбертович Франк-Каменецкий. Примерно так: “Юлий Борисович? Почему внутренняя поверхность корпуса покрашена? Какой состав краски?” ЮБ оборачивается к присутствующим тут конструкторам. Выясняется, что покраска - в общем-то естественная процедура, - это инициатива производственников. В чертежах о покраске ничего не говорилось, но и запрета не было… ЮБ просит удалить краску. Для нас, молодых теоретиков, это наглядный урок, как скрупулезно нужно относиться к конструкции, к чертежной документации. Потом много раз приходилось слышать от ЮБ, что мелочей в нашем деле не бывает, маленькая неясность, недосмотр могут быть причиной больших просчетов и неудач» [Юлий… C. 366].
И последний пример, который касается капсюлей-детонаторов к ядерным бомбам. Рассказывает директор машиностроительного завода «Авангард» в Арзамасе-16 Ю.К. Завалишин. «Качество подтверждалось отстрелом 50% от общего количества выпуска детонаторов. Отстрел 50% от всего выпуска детонаторов? это много. Стоили они недешево. Мы неоднократно ставили вопрос перед разработчиками о сокращении количества отстрелов, но всегда получали отказ. Юлий Борисович сам неоднократно наблюдал за соблюдением технологической дисциплины на этом производстве, особенно при сварке мостика под микроскопом. Мы решили воспользоваться приездом высокого начальства и доложили суть вопроса, его экономическую сторону. Начальство еще не успело рот раскрыть, как Ю.Б. сказал: “А зато не было ни одного отказа”. И вопрос был решен? сразу, не в нашу пользу и навсегда. Прошло свыше тридцати лет с того случая, и ни разу отказов детонаторов не было».
Ю.Б. Харитон жестко отстаивал свою точку зрения в правительстве и ЦК партии. Не раз он высказывал ее не только по научно-техническим проблемам. Но, будучи засекреченным лицом, никогда не делал этого публично. Его внук А.Ю. Семенов рассказал следующее. В конце 1965 г. среди интеллигенции распространились слухи о том, что новое партийное руководство на очередном XXIII съезде КПСС собирается реабилитировать Сталина. В это время генсеку Л.И. Брежневу было передано письмо, подписанное А.П. Александровым, Н.Н. Семеновым и Ю.Б. Харитоном с призывом не отменять осуждение культа личности Сталина на предстоящем съезде. Мнение самых авторитетных ученых страны нельзя было игнорировать. Реабилитация Сталина не состоялась. Брежнев относился с уважением к Харитону. Когда в 1977 г. умерла жена ЮБ Мария Николаевна, генсек позвонил Харитону домой и высказал слова сочувствия.
Другой случай связан с А.Д. Сахаровым. ЮБ был против публичного обсуждения первой «диссидентской» записки Сахарова, появившейся в 1968 г., он опасался за судьбу великого физика. Но отговорить Сахарова от публикации этой записки он не смог. Позже, когда до предела обострилась травля Сахарова, ЮБ поехал к Председателю КГБ Андропову, убеждал того уговорить кремлевское руководство отменить ссылку Сахарова в г. Горький. Тогда ЮБ узнал от Андропова, что это решение Политбюро было самым мягким наказанием: Андропову было нелегко на нем настоять, поскольку многие другие члены Политбюро требовали более суровых мер.
Заслуга трижды Героя Социалистического Труда Ю.Б. Харитона в создании ядерного щита страны, обеспечении ей мирных десятилетий огромна. Между тем, имя Харитона до сих пор не присвоено даже созданному им институту ВНИИЭФ. Обращение в правительство об этом принято Государственной Думой дважды: в 1997 г. и повторно в 2002 г. (единственный подобный случай неисполнения в истории Госдумы). В обращениях Госдумы говорилось также об улицах в Москве и Петербурге, которым надлежит присвоить имя Харитона, а также об именной премии и золотой академической медали Харитона. Ничего этого не сделано правительством от имени благодарного народа. К 100-летию Харитона академики-физики А.Ф. Андреев, Е.П. Велихов, В.Л. Гинзбург, Н.С. Кардашев, Е.Л. Фейнберг и В.Е. Фортов обратились к Президенту России с открытым письмом, в котором призывали отдать, наконец, распоряжение о немедленном выполнении рекомендации Госдумы по поводу имени ядерного центра ВНИИЭФ. Письмо попало на стол Президенту, но… В чем же дело?
Против «кощунственного» акта присвоения имени Харитона ВНИИЭФ, как говорят, выступает мощная структура, формально отделенная у нас от государства. Дескать, Харитон, приказал снести одну из церквей Саровского монастыря. На самом же деле, такое распоряжение было отдано тогдашним директором КБ-11 генералом А.С. Александровым, когда расширялся ядерный центр. Относительно наименования улиц мэриями Москвы и бывшего Ленинграда даны ответы, что по положению такой вопрос нельзя рассматривать ранее, чем 10 лет спустя после смерти (между тем имя Ахмата Кадырова было присвоено улице в Москве немедленно, в этом случае была проявлена политическая воля власти и вышел Указ Президента). Правда, можно отметить и положительные события. Когда Академия наук обратилась в лужковскую мэрию по вопросу о памятной доске на доме по Тверской улице, то ответ был, что они не возражают, но средства на доску выделить не могут (!) Семья изыскала средства, и доска установлена. А городские власти Сарова присвоили имя Харитона одной из улиц города.
Незадолго до кончины Юлий Борисович сказал: «Я уже не уверен, что человечество дозрело до владения этой энергией. Я сознаю нашу причастность к ужасной гибели людей, к чудовищным повреждениям, наносимым природе нашего дома - Земли. Слова покаяния ничего не изменят. Дай Бог, чтобы те, кто идут после нас, нашли пути, нашли в себе твердость духа и решимость, стремясь к лучшему, не натворить худшего». Он скончался 19 декабря 1996 г., и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. А страна продолжает жить, прикрытая ядерным щитом. И то, что нас не решились бомбить в 1950-х и не разорвали окончательно на куски в начале 1990-х, есть в огромной мере личная заслуга Юлия Борисовича Харитона. А улица пусть будет Кадырова - в память о том, что историческая память в России коротка.
Борис Горобец
Юлий Борисович Харитон
(1904 - 1996)
Научный руководитель советского проекта атомной бомбы, выдающийся советский и российский физик-теоретик и физикохимик .
Лауреат Ленинской (1956) и трёх Сталинских премий (1949, 1951, 1953).
Трижды Герой Социалистического Труда (1949, 1951, 1954).
29 августа 1949 года в 7 часов утра в нескольких сотнях километров от города Семипалатинска была взорван первая советская атомная бомба.
За 10 дней до этого события специальный литерный поезд c "изделием", как называлась в документах бомба, вышел из неуказанного ни на одной карте секретного города "Арзамас-16", чтобы доставить "изделие" и его создателей на испытательный полигон.
Возглавлял группу ученых и конструкторов человек, который знал эту бомбу наизусть, все ее тысячи деталей, и который своей карьерой и, можно сказать, жизнью отвечал за результаты испытаний.
Этим человеком был Юлий Борисович Харитон.
Еврейский мальчик Юлик Харитон с 6-ти лет рос без матери. Он родился в 1904 году в Петербурге. Его мать, Мира Яковлевна Буровская, была актрисой МХАТа. Играла "Митиля" в спектакле "Синяя птица". Отец Борис Иосифович Харитон, известный журналист и либерал, редактировал кадетскую газету "Речь". В семье Юлика жили нервно, на два дома.
В 1910 году мать поехала в Германию лечиться, да так и не вернулась, вышла там замуж и в 1933 году, покинув Берлин, уехала в Тель-Авив, где, прожив долгую жизнь, умерла в глубокой старости.
А отца в 1922 году вместе с другими идеологически чуждыми интеллигентами большевики выслали на печально известном пароходе за границу. Отец продолжал быть либералом и в Риге издавал газету "Сегодня". В 1940 году большевики захватили Латвию, и Борис Иосифович Харитон навсегда исчез в подвалах НКВД.
Поэтому ни отец, ни мать так никогда и не узнали о необыкновенной, можно сказать фантастической, судьбе своего сына.
Эта судьба была необыкновенна еще и потому, что сложилась она в условиях тоталитарного сталинского режима, когда анкетные данные были важнее живого человека. A с такой анкетой, как у Юлика, в стране, строящей "самое передовое в мире общество", было нелегко. Но даже если бы его родители и жили в Стране Советов, то и тогда судьба их сына была бы для них тайной, потому что все, что было связано с их сыном, было секретом для всех для его ближайших родственников и для миллионов его соотечественников.
Юлик, прыгая через класс, в 15 лет окончил школу, в 21 год - Политехнический институт.
В 1926 году его, идеологически неокрепшего, но подающего надежды в науке, направляют на стажировку в Англию в Кембридж в лабораторию Резерфорда.
В 1928-м он защищает там докторскую диссертацию. Возвращаясь из Англии домой, он заезжает в Берлин, чтобы повидаться с матерью.
Находясь в Берлине, вспоминал Юлий Борисович, я удивился, как легкомысленно немцы относятся к Гитлеру. Тогда я понял, что надо заниматься взрывчатыми веществами и вообще оборонными проблемами.
Вернувшись в Ленинград, Харитон продолжил работу в Физико-Tехническом институте. Здесь под руководством академика Семенова он начал изучать процессы детонации и динамики взрыва.
"Семенов, вспоминает Харитон, обладал фантастической интуицией. До 1939 года, еще до открытия деления урана, он говорил, что ядерный взрыв возможен, а в 1940 году его молодой сотрудник отвез письмо Семенова с изложением принципа действия атомной бомбы в управление наркомата нефтяной промышленности. Там это письмо не приняли всерьез и потеряли..."
В 1939-м Ю. Харитон вместе с Яковом Зельдовичем выполнил один из первых расчетов цепной ядерной реакции, ставшей фундаментом современной физики реакторов и ядерной энергетики.
Но тут грянула война и Харитон продолжил заниматься взрывчатыми веществами.
В 1943 году Игорь Курчатов рассказал Харитону об идее создания атомной бомбы.
Харитон вместе с Яковом Зельдовичем пытались определить критическую массу урана-235. Получалось около 10 килограммов. Как выяснилось потом, они ошиблись в 5 раз, но главное они пришли к выводу: бомбу сделать можно!
В июле 1945 года американцы в Лос-Аламосе испытывают первое ядерное взрывное устройство. Разведка докладывает об этом Сталину.
Сразу после окончания войны в Берлин вылетают Берия и Молотов. Берия с согласия Сталина должен был возглавить поиски в Германии ядерных материалов и специалистов ученых, которые разрабатывали немецкую атомную бомбу. Сюда же направляется группа советских ученых-физиков. Среди них и Юлий Харитон.
В конце 1945 года 200 квалифицированных немецких ученых-ядерщиков были переправлены для работы в Советский Союз.
В августе 1945-го американцы сбрасывают атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки.
Ликвидация атомной монополии США стала главной задачей Советского Союза. Возглавить атомный проект поручено Берии.
Научное руководство доверено сорокалетнему профессору Харитону. Он и станет отцом советской атомной бомбы.
Раньше, в доперестроечные времена, эту роль приписывали Курчатову не хотелось отдавать лавры еврею.
Академик Курчатов действительно осуществлял координацию и общее руководство проектом, но придумал, разработал и создал бомбу Юлий Борисович Харитон. И, конечно, его сподвижники.
Но почему еврей, беспартийный, с плохой анкетой, не занимавший никаких высоких постов, становится во главе команды, которой поручено дело сверхсекретное и сверхважное?
Юлий Борисович жил в этом доме
в 1950—1984. Москва, Тверская ул., 9
Это и по сей день остается загадкой. Особым постановлением Совета Министров СССР для создания атомной бомбы формируется сверхсекретное конструкторское бюро КБ-11 во главе с Ю.Харитоном.
Найти место для КБ было не просто. Неплохо бы в медвежьем углу, но чтобы не далее 400 км от Москвы. Хорошо бы, чтобы людей вокруг было не много, но были производственные площади.
Наконец, нашли маленький городок с военным заводиком. Это был Саров на юге Горьковской области. Он был известен своим монастырем, но на фоне огромных, государственной важности задач и монастырь и другие исторические памятники выглядели нелепостью.
Специальным постановлением правительства название Саров было стерто со всех карт Советского Союза. Город переименовали в "Арзамас-16", и это название существовало только в секретных документах. Здесь собрали лучших ученых страны: физиков, математиков - элиту.
Строили без сметы, по фактическим расходам. Первый пункт: колючая проволока - 30 тонн. Все было окружено колючей проволокой. Это была зона.
Строили заключенные. А потом в этой зоне жил научно-технический персонал.
Ни шага без разрешения особого отдела любой контакт, включая знакомство и женитьбу, любая поездка к родственникам в соседний город. За всей работой и личной жизнью сотрудников КБ-11 следили спецуполномоченные полковники МГБ. Они докладывали лично Берии. А Берия не скрывал, что в случае провала атомного проекта всех физиков посадят или расстреляют.
Лаборатории разместили в монастырских покоях. Рядом на скорую руку построили производственные помещения. Об особых условиях не могло быть и речи. Если обычные взрывные устройства создавались после многочисленных испытаний и проб, то здесь такой возможности не было. Все нужно было испытать и попробовать в уме. Оказалось, что для руководства такой работой нужен не громовержец, а легкий, терпимый и как будто мягкий Харитон.
Почтовая марка России
Работа шла параллельно над двумя проектами российским и американским, добытым советской разведкой. Разведчики с Лубянки поставляли Харитону материалы от своих зарубежных резидентов. Фамилию советского агента Клауса Фукса не знал даже Курчатов. Схема, присланная Фуксом, давала только принцип, идею. Харитон читал эти материалы: вроде бы все, что делали американцы было логичным и все-таки его не оставляла мысль, что это может быть некая коварная шпионская игра, что путь, указанный неведомым зарубежным единомышленником, заведет советских физиков в тупик.
Поэтому все данные Фукса проверялись и перепроверялись. И тем ни менее Харитон считает, что Фукс сэкономил им не меньше года работы над бомбой. Как нe спешили, задание Сталина сделать бомбу к началу 1948 года осталось невыполненным.
Лишь к началу 1949 года из другого секретного города "Челябинск-40" привезли ядерный заряд. Такого груза никто еще не видел: плутониевый шарик диаметром 80-90 мм и массой 6 кг. Наработанного плутония было только на одну бомбу.
В невзрачном одноэтажном здании, от которого, к сожалению, сегодня остались только развалины, а здесь бы должна висеть памятная доска, под наблюдением Харитона была проведена контрольная сборка изделия. Сохранился акт сборки, подписанный Харитоном.
Перед испытаниeм атомной бомбы Курчатова и Харитона вызвал Сталин. Он спросил: "А нельзя ли вместо одной бомбы сделать две, пусть более слабые?" "Нельзя, ответил Харитон. "Технически это невозможно".
Литерный поезд под контролем МГБ и МПС мчал "изделие" и его создателей из "Арзамаса-16" на небольшую железнодорожную станцию в районе Семипалатинска..
Сталин в целях безопасности запретил Харитону летать на самолетах. И Харитон всегда ездил только поездом. Для него построили специальный вагон с залой, кабинетом, спальней и купе для гостей, кухней, поварихой. На испытательный полигон с Харитоном в поезде ехали его ближайшие соратники по работе над бомбой: Зельдович, Франко-Каменецкий, Флеров.
Через 10 дней прибыли на полигон. На полигоне была построена 37-метровая вышка. Испытание было назначено на 29 августа 1949 года. Собрались все участники испытания и члены государственной комиссии во главе с Берия.
Харитон с помощниками собрали плутониевый заряд и вставили нейтронные запалы. По команде монтажники выкатили бомбу из мастерской и установили в клеть лифта.
4 часа 17 минут утра. Начался подъем заряда на башню. Там, наверху, установили взрыватель.
5 часов 55 минут. Все спустились с башни, опечатали вход, сняли охрану и отправились на командный пункт, который находился в 10 км от эпицентра взрыва.
6 часов 48 минут. Включен автомат подрыва. С этого мгновения вмешаться в процесс было невозможно.
7.00. Атомный гриб поднимается в небо.
А страна жила своей жизнью и ничего не знала ни об атомном взрыве, ни о том, что за создание атомной бомбы Курчатову, Харитону, Зельдовичу и другим ученым было присвоено звание Героев Cоциалистического Tруда. Они получили Сталинские премии.
Курчатову и Харитону подарили по ЗИСу-110, остальным по "Победе". Им выделили дачи под Москвой и установили бесплатный проезд по железной дороге.
Интересен факт- отцами советской и американской атомных бомб были евреи Харитон и Оппенгеймер.
Оппенгеймер после Хиросимы испытывал сильнейшие душевные переживания. А мучила ли Харитона нравственная проблема применения атомного оружия? Однажды журналист Голованов спросил Харитона: Юлий Борисович, а когда впервые вы увидели этот "гриб", и накат урагана, и ослепших птиц, и свет, который ярче многих солнц, вот тогда не возникла у вас мысль: "Господи, что же это мы делаем?!!"
Они ехали в спецвагоне. Харитон молча смотрел в окно. Потом сказал, не оборачиваясь: "Так ведь надо было."
Да, он был верным солдатом партии.
Работая в тесном контакте с Берия в период создания атомной бомбы, он не решился спросить о судьбе отца, арестованного подчиненными Берии. Он говорил, что это могло негативно отразиться на его работе.
Он подписал письмо, осуждающее академика Сахарова, который много лет работал под его началом и был создателем водородной бомбы. Он прожил половину жизни в закрытом городе, о котором не знал никто в стране, общался только с теми, кого допускало к нему КГБ. Он отдал свой талант и свою жизнь служению Советскому Союзу и Коммунистической партии, но когда он умер на похороны на Новодевичье кладбище пришли только родственники и коллеги-ученые.
Могила академика Харитона
на Новодевичьем кладбище
Никто из руководителей державы, для которой трижды Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Сталинской премии, лауреат Ленинской премии Харитон сделал то, что определило ход всемирной истории, на похороны не пришел.
Отец советской атомной бомбы Юлий Борисович Харитон прожил долгую жизнь. Он умер в 1996 году в 92-летнем возрасте.
Происхождение
Юлий Борисович Харитон родился в Петербурге 14 февраля (27 февраля по новому стилю) 1904 года в еврейской семье. Его отец, Борис Осипович Харитон, был известным журналистом, высланным из СССР в 1922 году, после присоединения Латвии к СССР в 1940 году осуждённым на 7 лет ИТЛ и умершим двумя годами позже в лагере ] . Дед, Иосиф Давидович Харитон, был купцом первой гильдии в Феодосии; сестра отца, Этля (Адель) Иосифовна Харитон, была замужем за историком Юлием Исидоровичем Гессеном (их сын — журналист и сценарист Даниил Юльевич Гессен). Двоюродный брат (сын другой сестры отца) — журналист и корреспондент «Известий» Давид Ефремович Южин (настоящая фамилия Рахмилович; 1892—1939).
Мать, Мирра Яковлевна Буровская (во втором браке Эйтингон; 1877—1947), была актрисой (сценический псевдоним Мирра Биренс), в 1908—1910 годах играла в МХАТе ] . Родители развелись в 1907 году, когда Ю. Б. Харитон был ребёнком, его мать в 1913 году вторично вышла замуж за психоаналитика Марка Ефимовича Эйтингона и уехала в Германию, оттуда в 1933 году в Палестину. Борис Осипович воспитывал сына сам.
Биография
С 1920 по 1925 год — студент электромеханического факультета Политехнического института, с весны 1921 — физико-механического.
С 1921 года работал в Физико-техническом институте под руководством Николая Семёнова.
В 1926—1928 годах стажировка в Кавендишской лаборатории (Кэмбридж, Англия). Под руководством Эрнеста Резерфорда и Джеймса Чедвика получил степень доктора наук (D.Sc., Doctor of Science), тема диссертации «О счете сцинтилляций, производимых альфа-частицами».
С 1931 по 1946 год — руководитель лаборатории взрыва в Институте химической физики, научные работы по детонации, теории горения и динамике взрыва.
С 1935 года — доктор физико-математических наук (по совокупности работ).
В 1939—1941 годах Юлий Харитон и Яков Зельдович впервые осуществили расчет цепной реакции деления урана.
С 1946 года Харитон — главный конструктор и научный руководитель КБ-11 (Арзамас-16) в Сарове при Лаборатории № 2 АН СССР. К работе над реализацией ядерно-оружейной программы под его руководством были привлечены лучшие физики СССР. В обстановке строжайшей секретности в Сарове велись работы, завершившиеся испытанием советских атомной (29 августа 1949) и водородной (1953) бомб. В последующие годы работал над сокращением веса ядерных зарядов, увеличением их мощности и повышением надёжности.
В 1955 году подписал «Письмо трёхсот».
Член КПСС с 1956 года.
С 1946 года — член-корреспондент, с 1953 года — академик Академии наук СССР. Депутат Верховного Совета СССР 3—11 созывов.
Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (9 участок).
Юлий Борисович Харитон российский советский ученый в области физики и физикохимии, один из основоположников ядерной физики в СССР, член-корреспондент АН СССР. Родился в Петербурге 27 февраля 1904 г. С 13 лет Харитон поступает на работу - сначала в библиотеку письмоводителем, а в 15 лет становится учеником механика. При этом продолжает учиться в реальном училище, по окончании которого в 15 лет пытается поступить в Технологический институт, куда его не берут по молодости лет. Спустя год он уже студент Политехнического института, а еще через три года (параллельно) - аспирант Физико-технического института. Первой научной работой Юлия Борисовича (1924) было исследование критической температуры конденсации металлических паров. Он обнаружил, что она зависит от их плотности.
В 1925-1926 годах занимался исследованием окисления паров фосфора кислородом и открыл (совместно с З.Ф.Вальта) явление нижнего предела по давлению кислорода и влияния на этот предел примесей инертного газа. В 1926 году при поддержке А.Ф.Иоффе, П.Л.Капицы и Н.Н.Семёнова Харитон был командирован в Англию, в лабораторию Э.Резерфорда, где занимался изучением чувствительности глаза к слабым световым импульсам (сцинтилляциям) и взаимодействия гамма-излучения с веществом, а также разработкой методики регистрации альфа-частиц. Не участвуя непосредственно в работах по ядерной физике, основных для Кавендишской лаборатории, Харитон вошел в курс всех проводившихся там исследований и проявлял к ним неизменный интерес, пока (после открытия деления урана в 1939 году) ядерная физика не стала главным делом его жизни.
Во время пребывания в Англии Ю.Б. Харитон защитил диссертацию и в 1928 г. получил степень доктора философии. Вернувшись на родину, Харитон возобновляет исследования в руководимом Н. Семеновым физико-химическом секторе Физико-технического института и вскоре приступает к систематической работе над вопросами теории взрывчатых веществ. Он организует лабораторию взрывчатых веществ, где и проводит свои исследования. До Харитона ученые изучали эту группу веществ либо с точки зрения химического состава и технологии их производства, либо исходя из их разрушительного действия. Он мог продолжить работы по изучению конденсации паров, начатые еще до «английской» стажировки, мог заняться вопросами кинетики химических реакций, но выбрал очень сложную тему: изучение взрывчатых веществ, которые нужны были и военным, и разработчикам новых месторождений, и строителям мощных гидроэлектростанций. Особую сложность эксперименту придавало то, что нужно было регистрировать быстропротекающие процессы. Харитон установил закон возможности детонации: время химической реакции в детонационной волне должно быть меньше времени разлета сжатого вещества. А для времени разлета легко можно дать простую оценку, поделив диаметр заряда на скорость детонации. Из этого фундаментального закона вытекало важное следствие: одно и то же вещество, взятое в виде тонкого цилиндра, окажется пассивным, но в большой массе может взорваться.
Юлий Борисович первым сформулировал основной принцип, применимый и к взрыву: химическую реакцию нужно рассматривать как процесс, протекающий во времени, а не как мгновенный скачок из начального в конечное состояние. Все исследователи до него рассматривали взрыв именно как скачок, абстрагируясь от кинетики химической реакции. В 1943 г. была создана Лаборатория N 2 АН СССР во главе с И. В. Курчатовым. Он предложил Ю. Б. Харитону возглавить работы по созданию ядерного оружия.
В 1946 году на юге Горьковской области (ныне – Нижегородская область) был основан центр по разработке ядерных зарядов – Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики (ВНИИЭФ; ныне – Российский федеральный ядерный центр Всероссийский НИИ экспериментальной физики) в городе Арзамас-16 (в 1991-1995 – Кремлев, с 1995 – Саров). Его главным конструктором, а затем научным руководителем по рекомендации И.В.Курчатова стал Харитон (1946-1992).
4 декабря 1946 года Харитон был избран членом-корреспондентом АН СССР (с 1991 – РАН). Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 29 октября 1949 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» Харитону Юлию Борисовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 8 декабря 1951 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» Харитон Юлий Борисович награжден второй золотой медалью «Серп и Молот». 23 октября 1953 года Харитон был избран действительным членом (академиком) АН СССР. Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 4 января 1954 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» Харитон Юлий Борисович награжден третьей золотой медалью «Серп и Молот».
Скончался 18 декабря 1996 года в городе Саров Нижегородской области. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (участок 9). Награжден пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, другими орденами, медалями, в том числе Большой золотой медалью имени М.В.Ломоносова АН СССР (1982) и Золотой медалью И.В.Курчатова (1974). Лауреат Ленинской премии (1957), Сталинской премии СССР (1949, 1951, 1953). Бюст Ю.Б.Харитона установлен в Санкт-Петербурге на Аллее Героев Московского парка Победы.
Соч.: Электронная химия, М. - Л., 1927 (совместно с В. Н. Кондратьевым и Н. Н. Семеновым); Механизм конденсации и образование коллоидов, Л. - М., 1934 (совместно с А. И. Шальниковым); Электронные явления, Л., 1935 (совместно с др.); Деление и цепной распад урана, «Успехи физических наук», 1940, т. 23, в. 4 (совместно с Я. Б. Зельдовичем); К вопросу о разделении газов центрифугированием, «Журнал технической физики», 1937, т. 7, № 14, с. 1476.
