Древнейшие греческие эпические поэмы созданы в. Эпос Древней Греции: от мифа к логосу

V - IV вв. до н. э. - это период наивысшего расцвета греческой литературы. В жанровом отношении он представлен расцветом древнегреческой драмы (трагедии и комедии) и появлением прозы (историографии, красноречия, философии). Греки являются создателями драмы, того нового литературного жанра, в котором рассказ о событиях и переживаниях заменялся их наглядным воспроизведением и слушатель становился зрителем. Первый театр возник в Греции в конце VI в. до н. э. Его родиной были Афины. Слово «драма» - греческое и буквально означает «действие» Этим определяется основное свойство всего жанра. Истоки драмы так же, как эпоса и лирики, - в фольклоре. Мимические игры с переодеваниями, масками и танцами известны у многих народов на ранних этапах развития общества. Их возникновение связано с представлениями древнего человека о том, что, подражая действиям окружающей природы, он приобщается к ней и к ее силам, становясь их носителем. Однако только в Греции мимическая игра послужила основой, на которой развилась художественная драма, сохранившая неизменной свою структуру вплоть до настоящего времени. Основные черты всякой драмы - действие и диалог, т. е. мимическая игра и разговор действующих лиц. Необходимым элементом ее является хор, поющий под аккомпанемент музыки и исполняющий мимические танцы, что свидетельствует о развитии драмы из торжественной лирики. Таким образом, в греческой драме совмещались элементы лирической поэзии с элементами эпоса. Все виды драмы были связаны с культом Диониса, и драматические представления разыгрывались только в дни праздников Диониса. По словам Аристотеля, свидетельства которого о возникновении драмы являются для нас основными, трагедия произошла от "эксархонтов дифирамба", то есть от тех, кто дает зачин дифирамбу. Дифирамб - особый вид древнегреческой лирики, развивавшийся в связи с вакхическим культом Диониса, или Вакха, отражавший в себе черты бога вина, необузданного веселья и душевных страданий. В самом тексте дифирамба соединялись элементы лирики, эпоса и драмы, ибо здесь была и повесть о приключениях героя, и лирические излияния по поводу рассказанных событий, и драматический диалог между исполнителями. Торжественность тона, состоявшая в подборе изысканных слов и смелых оборотов, отвечала первоначальному назначению дифирамба - служить выражением праздничного настроения почитателей Диониса, легко переходившего в состояние неудержимого веселья или горя. Отличительной особенностью дифирамба было то, что при его исполнении из хора выделялся запевала и пение исполнялось попеременно то хором, то запевалой. Это было уже началом диалога, который является необходимым элементом драмы. Традиция связывала дифирамб с трагедией, то есть подчеркивала песенное начало трагедии, следы которого сохранились даже в самом термине, так как слово "трагедия", или "трагедия", дословно означает "песня козлов". Козловидные демоны плодородия, которых греки называли сатирами, почитались вместе с Дионисом и составляли его свиту. Исполнители дифирамба изображали сатиров. Они надевали козлиные шкуры, лица закрывали масками и пели шутливые песни, сопровождая их плясками. Хотя уже с VII-VI вв. до н. э. делались попытки литературной обработки дифирамба, он все еще оставался лирическим песнопением, так как в нем не было драматического действия и настоящей игры. Решительным переворотом в этом деле было введение первого актера. Самый термин, которым греки стали называть актеров, раскрывает первоначальную сущность его. Слово hypokrites (актер) буквально значит «отвечающий». Это показывает, что с самого начала роль актера сводилась к тому, что он только «отвечал» хору. Однако вполне понятно, что эта функция очень легко могла измениться и расшириться.

Можно ли предполагать, что столь замечательные по форме и содержанию и столь значительные по объему гомеровские поэмы «Илиада» и «Одиссея», явились внезапно, ничем не подготовленные, не были плодом предыдущего развития древнегреческого эпоса? Можно ли допустить, что Гомер, при всей громадности своего таланта, создал такое великое творение один, без предшественников? Конечно, еще и до Гомера существовали эпические поэты, песни которых обращались в народе и пролагали путь творцу Илиады и Одиссеи; но слава его имени и совершенство его произведений заставили забыть все предшествовавшее ему литературное развитие, как солнце заставляет гаснуть звезды.

В эпоху дорийского переселения, когда древнегреческие племена, оставив свою европейскую родину, начинали селиться на новых местах, – на островах Эгейского моря и на западном берегу Малой Азии, Греция давно уже вышла из первобытного, грубого варварства. Еще ранее этой эпохи в Элладе существовали уже города и укрепленные местности, политические и религиозные союзы. Древние греки занимались уже не только скотоводством, но и земледелием, которое, как известно, смягчает нравы; они занимались также ремеслами, торговлей, мореплаванием. Стремление к высшему умственному развитию начинало уже проявляться в богато одаренном народе, восприимчивом ко всему великому и прекрасному. Эпическая и прочие виды поэзии зародились у греков, без сомнения, очень рано.

Древняя Греция в IX - VI вв. до н.э. Карта

Древнейшею колыбелью древнегреческой культуры была Фессалия, – обширная и плодородная равнина Пенея, в которой много раз появлялись спускавшиеся с севера, подобно горным потокам, племена и затем, теснимые новыми пришельцами, шли далее к югу. Особенное значение имела местность, лежащая у подошвы Олимпа, этого могучего стража северной греческой границы, – местность, богато и оригинально одаренная природою. Старый Олимп, с 42 головами и 62 потоками (как величает его песня фессалийских клефтов), возвышает свои обнаженные, частью покрытые вечным снегом вершины на 9000 футов над поверхностью моря, выше облаков; сумрачные хвойные и обширные лиственные леса, прорезанные скалистыми уступами и зеленеющими долинами, покрывают склоны горного хребта и окаймляют его подошву. Здесь-то, на восточных исеверо-восточных склонах Олимпа, в привлекательной и обильно орошенной горными потоками области – в Пиерии – жили в доисторические времена так называемые мифические фракийцы, – древнегреческое племя, которого не следует смешивать с появившимися впоследствии и жившими далее к северу варварами – фракийцами. Мифические фракийцы были первыми почитателями муз, богинь песнопения и поэзии; эти искусства у них особенно процветали, вследствие чего они имели значительное влияние на другие родственные племена, хотя, конечно, и у этих последних была также своя народная эпическая и героическая поэзия. Благодаря фракийским певцам, из Пиерии, смутные представления о богах Древней Греции сделались мало-помалу яснее; Олимп получил значение священной горы, на вершинах которой находится жилище Зевса и его бессмертной семьи олимпийских богов. Эти певцы положили основание системе греческой мифологии в том виде, в каком она является у позднейших поэтов и в сознании народа; они познакомили с этим учением соседние племена, которые, восприняв его, продолжали развивать и дополнять основные мифы. Из области, занятой фракийцами еще в доисторические времена, это племя спустилось впоследствии на юг – к Геликону и Парнасу, в Беотии и Фокиде, на остров Эвбею и в Аттику, и фракийские певцы всюду встречали слушателей и подражателей, так как весь эллинский народ был богато одарен поэтическими способностями.

Древнейшие греческие поэты, которые, по преданию, почти все принадлежали именно к фракийскому племени, как, например, Орфей, Музей, Эвмолп, Филемон (конечно – личности не исторические, а легендарные), все называются в то же время и жрецами. Древнейшая греческая поэзия и на самом деле была поэзией жреческой, религиозной; первые произведения древнегреческого эпоса и лирики песни проистекали из глубокого религиозного чувства, которое в первичную эпоху развития господствует над всею жизнью и стремлениями как отдельного человека, так и целого народа. Как песни благодарственные и молитвенные, которые пелись преимущественно во время жертвоприношений, так и песни свадебные, плачи по покойникам, жалобы на увядание, замирание цветущей природы и тому подобное имели главным образом религиозный характер. Это были простые и краткие лирические порывы возбужденного религиозного чувства; но к ним – и, по всей вероятности, еще очень рано – присоединялось и изложение мифа, рассказы о происхождении, подвигах и чудных деяниях того или другого божества, словом, такие черты, которые обозначают уже переход к эпической поэзии; когда же народ от патриархальной пастушеской и земледельческой жизни стал мало-помалу переходить к более оживленной жизни воинственной, когда в нем пробудилось желание славы и подвигов бранных, тогда изменилась и его поэзия, и рядом с песнью религиозной явилась песня эпическая – былина о героях. Древнегреческий эпический певец повествовал народу о приключениях и славных подвигах героев, которые вспоминались с гордостью и радостью, и, передавая памяти потомства громкие имена славных предков, воодушевлял слушателей жаждою таких же подвигов и такой же славы.

Источник изображения

Стоустая молва, особенно у народа с такою богатою фантазиею, каковы были греки, доставляла певцам древнегреческого эпоса богатый материал для былинного эпоса. Таким материалом послужили прежде всего древнейшие народные мифы о подвигах и судьбе отдельных героев, которые, как, например, Беллерофонт, Персей, Геракл, Тесей, были одарены сверхъестественною силой и, пользуясь покровительством и помощью какого-либо божества, совершали в одиночку или с немногими товарищами нечеловеческие подвиги, очищали страну от страшных великанов или злых чудовищ и таким образом подготовляли почву для более цивилизованной героической эпохи.

Главный герой древнегреческого эпоса, Геракл, убивает Немейского льва. Копия со статуи Лисиппа

Затем явились у древних греков эпические сказания о позднейших, младших героях – героический эпос в тесном смысле, повествующий о тех временах, когда значительное число героев различных племен соединялось вместе для одного общего предприятия. Таковы сказания о войне куретов и этолийцев, об охоте на калидонского вепря, о походе аргонавтов, о битве лапифов с кентаврами, об осаде Фив и Трои. Песни древнегреческого эпоса, в которых передавались отдельные сцены и приключения из цикла сказаний о героях, при более значительном количестве и разнообразии поэтических образов, требовали от певцов большого таланта; наряду с развитием поэтического духа и творчества развивалась мало-помалу и эпическая поэзия греков, которая достигла наконец до высшей степени своего процветания – до создания эпопеи в обширном смысле слова, предметом которой были уже не отдельные, строго разграниченные приключения и военные рассказы, но великие всенародные войны во всей их полноте, со всем разнообразием лиц и событий.

Этой высшей степени процветания древнегреческий эпос достиг на азиатской почве, на ионийском берегу. Когда, вследствие так называемого дорийского переселения, почти все греческие племена, от Олимпа до мыса Тенара, удалились из мест своего первоначального поселения, тогда множество народа, составленного из различных племен, пустилось в море и нашло себе новые жилища на островах Архипелага и на западном берегу Малой Азии. Часть греков-ахейцев из Арголиды и Лакедемона вместе с эолийцами из Беотии и Фессалии, спустя около 130 лет после разрушения Трои (следовательно, по летосчислению Эратосфена, в 1054 г. до Р. X.), переселилась под предводительством Пентила, сына Ореста и внука Агамемнонона, на берега Мизии и Лидии, в страну, где некогда стояла Троя. Первыми колониями этих переселенцев были Митилена (на острове Лесбосе) и Кимы, а на юге – город Смирна. Лет десять спустя, на берегах Лидии и Карии, а также и на Кикладских островах появились многочисленные колонии греков-ионян. Ионяне явились из Пелопоннеса в Аттику и оттуда, под предводительством Нелея, сына Кодра, и других потомков пилосского Нестора, отправились в море, в сопровождении множества бездомных людей из других племен – минийцев, кадмейцев и пилосцев. Колонизованный ими малоазиатский берег получил название Ионии, а область, примыкающая к нему с севера, была названа Эолидой. На обильном заливами берегу Ионии (к которой причислялись также и близлежащие острова – Хиос и Самос) возник целый ряд древнегреческих городов. Наиболее замечательными из них были: Колофон, Эфес и Милет. Доряне, поселившиеся несколько позже к югу от ионян, имели в это время мало значения, так как они оставались еще чуждыми жизни и интересам своих соседей.

Вследствие этих переселений греческая жизнь приобрела более широкую почву для своего развития; но главным центром древнегреческой культуры сделались с этих пор берега и острова Эгейского моря. Вообще колонии всегда развиваются быстрее своей метрополии; так было и в данном случае. После бурного периода странствований греческая жизнь на эолийско-ионийском прибрежье вступила в период процветания. Общественные отношения пришли мало-помалу в порядок; начались мирные сношения с соседями, большею частью родственными по происхождению и образованными; вскоре под приветливым голубым небом, в стране, покрытой нивами и виноградниками, лугами и лесами, на берегах, изрезанных множеством заливов, началась свежая, деятельная жизнь. Труды древнегреческого земледельца и скотовода вознаграждались щедрой природой, в городах процветали ремесла, торговля и мореплавание, и веселый, свободный народ, довольный своим положением, мог почувствовать стремление к высшему умственному развитию.

В области культуры духовной раньше других заявили о себе греки-ионяне. Они жили в стране, которую Геродот называет прекраснейшей областью в мире. Из всех греческих племен это было племя наиболее даровитое, обладавшее живостью ума и быстротою восприятия; их живая фантазия умерялась здравым рассудком; идеальное направление мысли облагораживало их поэтическое миросозерцание. К этому присоединялось оригинальное остроумие и общительность. Одаренные такими качествами, греки-ионяне в продолжение многих веков были наиболее передовыми представителями эллинства в искусстве и науке; эпическая поэзия также нашла у них плодородную почву для своего развития и достигла своего высшего совершенства в эпических творениях Гомера.

Древние греки, переселяясь на азиатский берег, перенесли туда и свои сказания, и на новой земле особенно дорожили своими старыми песнями, как отголосками родной Эллады. Народ и певцы, повторяя эти песни, распространяли их и в то же время соединяли предания различных племен в одно общее целое. Особенный интерес для разноплеменной массы переселенцев должны были иметь еще свежие, недавно сложившиеся сказания древнегреческого эпоса о троянской войне. Эти эпические сказания, конечно, особенно охотно слушались и повторялись народом, так как этот народ состоял из потомков тех самых воителей, которые некогда так славно сражались на этом же азиатском берегу и наконец разрушили гордую Трою. Переселение греков в Малую Азию было до некоторой степени повторением этого прославленного в древнегреческом эпосе троянского похода. Цари, управлявшие вновь основанными городами, большею частью вели свое происхождение от героев, прославившихся в этой великой войне.

Поэтому певцы, без сомнения, предлагали своим слушателям преимущественно такие песни, содержание которых было заимствовано из цикла сказаний о троянской войне, хотя при этом не забывались и другие сказания. Так, например, Гомер (Одиссея XII, 69) говорит о «всем памятном» (πασιμέλουσα) корабле Арго, т. е. обо всеми воспеваемом корабле, который один из всех, возвращаясь от царя Ээта, благополучно миновал страшные «бродящие» скалы Симплегады; следовательно, песни о походе аргонавтов должны были быть известны народу еще в догомеровское время. Из различных мест у Гомера (Илиада, VIII, 362; XIV, 249 и сл.; VI, 152 и сл.; IX, 529 и сл.) можно видеть, что на его родине были известны предания о Геракле, Беллерофонте, Мелеагре и других.

ГОМЕР (Homeros), греческий поэт, согласно древней традиции, автор Илиады

{Ilias) и Одиссеи (Odysseia), двух больших эпопей, открывающих историю

европейской литературы. О жизни Гомера у нас нет никаких сведений, а

сохранившиеся жизнеописания и “биографические” заметки являются более

поздними по происхождению и часто переплетены с легендой (Легенды рисуют

Гомера слепым странствующим певцом, одним из аэдов. За честь называться

родиной Гомера спорили, по преданию, семь городов.). С XVIII в. в науке

создания Илиады и Одиссеи, так называемый “гомеровский вопрос ”, за начало

которого повсюду принимается (хотя были и более ранние упоминания)

Гомера (Prolegomena ad Homerum). Многие ученые, названные плюралистами,

доказывали, что Илиада и Одиссея в настоящем виде не являются творениями

Гомера (многие даже полагали, что Гомера вообще не существовало), а созданы

в VI в. до н. э., вероятно, в Афинах, когда были собраны воедино и записаны

передаваемые из поколения в поколение песни разных авторов. А так

называемые унитарии отстаивали композиционное единство поэмы, а тем самым и

исследования южнославянских народных эпосов и детальный анализ метрики и

стиля предоставили достаточно аргументов против первоначальной версии

плюралистов, но усложнили и взгляд унитариев. Историко-географический и

языковой анализ Илиады и Одиссеи позволил датировать их примерно VIII в. до

н. э., хотя есть попытки отнести их к IX или к VII в. до н.э. Они, по-

видимому, были сложены на малоазийском побережье Греции, заселенном

ионийскими племенами, или на одном из прилегающих островов.

Творчество Гомера.

В настоящее время не подлежит сомнению, что Илиада и Одиссея явились

результатом долгих веков развития греческой эпической поэзии, а вовсе не ее

началом. Разные ученые по-разному оценивают, насколько велика была роль

творческой индивидуальности в окончательном оформлении этих поэм, но

превалирует мнение, что Гомер ни в коем случае не является лишь пустым (или

собирательным) именем. Неразрешенным остается вопрос, создал ли Илиаду и

Одиссею один поэт или это произведения двух разных авторов (чем, по мнению

многих ученых, объясняются различия в видении мира, поэтической технике и

языке обеих поэм). Этот поэт (или поэты) был, вероятно, одним из аэдов,

которые, по меньшей мере, с микенской эпохи (XV-XII вв. до н.э.) передавали

из поколения в поколение память о мифическом и героическом прошлом.

Существовали, однако, не пра-Илиада или пра-Одиссея, но некий набор

устоявшихся сюжетов и техника сложения и исполнения песен. Именно эти песни

Гомера была свободная обработка многих эпических традиций и формирование из

них единого целого с тщательно продуманной композицией. Многие современные

ученые придерживаются мнения, что это целое могло быть создано лишь в

письменном виде. Ярко выражено стремление поэта придать этим объемным

произведениям определенную связность (через организацию фабулы вокруг

одного основного стержня, сходного построения первой и последней песен,

благодаря параллелям, связывающим отдельные песни, воссозданию

предшествующих событий и предсказанию будущих). Но более всего о единстве

плана эпопеи свидетельствуют логичное, последовательное развитие действия и

цельные образы главных героев. Представляется правдоподобным, что Гомер

пользовался уже алфавитным письмом, с которым, как мы сейчас знаем, греки

познакомились не позднее VIII в. до н.э. Реликтом традиционной манеры

создания подобных песен было использование даже в этом новом эпосе техники,

свойственной устной поэзии. Здесь часто встречаются повторы и так

называемый формульный эпический стиль. Стиль этот требует употребления

сложных эпитетов (“быстроногий”, “розовоперстая”), которые в меньшей

степени определяются свойствами описываемой особы или предмета, а в

значительно большей - метрическими свойствами самого эпитета. Мы находим

здесь устоявшиеся выражения, составляющие метрическое целое (некогда целый

стих), представляющие типические ситуации в описании битв, пиров, собраний

и т.д. Эти формулы повсеместно были в употреблении у аэдов и первых творцов

письменной поэзии (такие же формулы-стихи выступают, например у Гесиода).

Язык эпосов также является плодом долгого развития догомеровской эпической

поэзии. Он не соответствует ни одному региональному диалекту или какому-

либо этапу развития греческого языка. По фонетическому облику ближе всего

стоящий к ионийскому диалекту язык Гомера демонстрирует множество

архаических форм, напоминающих о греческом языке микенской эпохи (который

стал нам известен благодаря табличкам с линеарным письмом В). Часто мы

встречаем рядом флективные формы, которые никогда не употреблялись

одновременно в живом языке. Много также элементов, свойственных эолийскому

диалекту, происхождение которых до сих пор не выяснено. Формульность и

архаичность языка сочетаются с традиционным размером героической поэзии,

которым был гекзаметр.

сюжетных линий, мифов, почерпнутых в ранней поэзии. У Гомера можно услышать

Однако основным источником эпического материала стал для него микенский

период. Именно в эту эпоху происходит действие его эпопеи. Живший в

четвертом столетии после окончания этого периода, который он сильно

идеализирует, Гомер не может быть источником исторических сведений о

политической, общественной жизни, материальной культуре или религии

микенского мира. Но в политическом центре этого общества, Микенах, найдены,

однако, предметы, идентичные описанным в эпосе (в основном оружие и

инструменты), на некоторых же микенских памятниках представлены образы,

вещи и даже сцены, типичные для поэтической действительности эпопеи. К

микенской эпохе были отнесены события троянской войны, вокруг которой Гомер

развернул действия обеих поэм. Эту войну он показал как вооруженный поход

греков (названных ахейцами, данайцами, аргивянами) под предводительством

микенского царя Агамемнона против Трои и ее союзников. Для греков троянская

война была историческим фактом, датируемым XIV-XII вв. до н. э. (согласно

подсчетам Эратосфена, Троя пала в 1184 г.).

Сегодняшнее состояние знаний позволяет утверждать, что, по крайней мере,

некоторые элементы троянской эпопеи являются историческими. В результате

раскопок, начатых Г. Шлиманом, были открыты руины большого города, в том

самом месте, где в соответствии с описаниями Гомера и местной вековой

традицией должна была лежать Троя-Илион, на холме, носящем ныне название

Гиссарлык. Лишь на основании открытий Шлимана руины на холме Гиссарлык

называют Троей. Не совсем ясно, какой именно из последовательных слоев

следует идентифицировать с Троей Гомера. Поэт мог собрать и увековечить

предания о поселении на приморской равнине и опираться при этом на

исторические события, но он мог и на руины, о прошлом которых мало знал,

перенести героические легенды, первоначально относившиеся к другому

периоду, мог также сделать их ареной схваток, разыгравшихся на другой

Действие Илиады происходит в конце девятого года осады Трои (другое

название города Илиос, Илион, отсюда и заглавие поэмы). События

разыгрываются на протяжении нескольких десятков дней. Картины

предшествующих лет войны не раз возникают в речах героев, увеличивая

временную протяженность фабулы. Ограничение непосредственного рассказа о

событиях столь кратким периодом служит для того, чтобы сделать более яркими

события, решившие как исход войны, так и судьбу ее главного героя. В

соответствии с первой фразой вступления, Илиада есть повесть о гневе

Ахилла. Разгневанный унижающим его решением верховного вождя Агамемнона,

Ахилл отказывается от дальнейшего участия в войне. Он возвращается на поле

боя лишь тогда, когда его друг Патрокл находит смерть от руки Гектора,

несгибаемого защитника Трои, старшего сына царя Приама. Ахилл примиряется с

Агамемноном и, мстя за друга, убивает Гектора в поединке и бесчестит его

тело. Однако в конце концов он отдает тело Приаму, когда старый царь Трои

сам приходит в стан греков, прямо в палатку убийцы своих сыновей. Приам и

Ахилл, враги, смотрят друг на друга без ненависти, как люди, объединенные

одной судьбой, обрекающей всех людей на боль.

Наряду с сюжетом о гневе Ахилла, Гомер описал четыре сражения под Троей,

посвящая свое внимание действиям отдельных героев. Гомер представил также

обзор ахейских и троянских войск (знаменитый список кораблей и перечень

троянпев во второй песне - возможно, наиболее ранняя часть эпопеи) и

приказал Елене показывать Приаму со стен Трои самых выдающихся греческих

вождей. И то и другое (а также многие иные эпизоды) не соответствует

десятому году борьбы под Троей. Впрочем, как и многочисленные реминисценции

из предшествующих лет войны, высказывания и предчувствия, относящиеся к

будущим событиям, все это устремлено к одной цели: объединения поэмы о

гневе Ахилла с историей захвата Илиона, что автору Илиады удалось поистине

мастерски.

Если главным героем Илиады является непобедимый воин, ставящий честь и

славу выше жизни, в Одиссее идеал принципиально меняется. Ее героя,

Одиссея, отличает прежде всего ловкость, умение найти выход из любой

ситуации. Здесь мы попадаем в иной мир, уже не в мир воинских подвигов, но

в мир купеческих путешествий, характеризующий эпоху греческой колонизации.

Повествование начинается на десятом году скитаний главного героя. Гнев

Посейдона до сего времени не позволял герою вернуться на родную Итаку, где

воцарились женихи, соперничающие из-за руки его жены Пенелопы. Юный сын

Одиссея Телемах уезжает в поиске вестей об отце. Тем временем Одиссей по

воле богов отправленный в путь державшей его до той поры при себе нимфой

Калипсо, достигает полулегендарной страны феаков. Там в долгом и необычайно

красочном повествования он описывает свои приключения с момента отплытия из-

под Трои (среди прочего - путешествие в мир мертвых). Феаки отвозят его на

Итаку. Под видом нищего он возвращается в свой дворец, посвящает Телемаха в

план уничтожения женихов и, воспользовавшись состязанием в стрельбе из

лука, убивает их.

Легендарные элементы повествования о морских странствиях, существовавшие

долгое время в фольклорной традиции воспоминания о древних временах и их

обычаях, “новеллистический” мотив мужа, возвращающегося домой в последний

момент, когда дому угрожает опасность, а также интересы и представления

современной Гомеру эпохи колонизации были использованы для изложения и

развития троянского мифа.

Илиада и Одиссея имеют множество общих черт как в композиции, так и в

идеологической направленности. Характерны организация сюжета вокруг

центрального образа, небольшая временная протяженность рассказа, построение

фабулы вне зависимости от хронологической последовательности событий,

посвящение пропорциональных по объему отрезков текста важным для развития

действия моментам, контрастность следующих друг за другой сцен, развитие

фабулы путем создания сложных ситуаций, очевидно замедляющих развитие

действия, а затем их блестящее разрешение, насыщенность первой части

действия эпизодическими мотивами и интенсификация основной линии в конце,

столкновение главных противостоящих сил только в конце повествования (Ахилл

Гектор, Одиссей - женихи), использование апостроф, сравнений. В эпической

картине мира Гомер зафиксировал важнейшие моменты человеческого бытия, все

богатство действительности, в которой живет человек. Важным элементом этой

действительности являются боги; они постоянно присутствуют в мире людей,

влияют на их поступки и судьбы. Хотя они и бессмертны, но своим поведением

и переживаниями напоминают людей, а уподобление это возвышает и как бы

освящает все, что свойственно человеку.

Гуманизация мифов является отличительной чертой эпопей Гомера: он

подчеркивает важность переживаний отдельного человека, возбуждает

сочувствие к страданию и слабости, пробуждает уважение к труду, не

принимает жестокости и мстительности; превозносит жизнь и драматизирует

смерть (прославляя, однако, ее отдачу за отчизну).

В древности Гомеру приписывали и другие произведения, среди них 33 гимна.

Войну мышей и лягушек, Маргита. Греки говорили о Гомере просто: “Поэт”.

Илиаду и Одиссею многие, хотя бы частично, знали наизусть. С этих поэм

начиналось школьное обучение. Вдохновение, навеянное ими, мы видим во всем

античном искусстве и в литературе. Образы гомеровских героев стали

образцами того, как следует поступать, строки из поэм Гомера сделались

афоризмами, обороты вошли во всеобщее употребление, ситуации обрели

символическое значение. (Однако философы, в частности Ксенофан, Платон,

обвиняли Гомера в том, что он привил грекам ложные представления о богах).

Поэмы Гомера считались также сокровищницей всяческих знаний, даже

исторических и географических. Этого взгляда в эллинистическую эпоху

придерживался Кратет из Малл, его оспаривал Эратосфен. В Александрии

исследования текстов Гомера породили филологию как науку о литературе

(Зенодот Эфесский, Аристофан Византийский, Аристарх Самофракийский). С

перевода Одиссеи на латинский язык началась римская литература. Илиада и

Одиссея послужили моделями для римской эпопеи.

Одновременно с упадком знания греческого языка Гомера перестают читать на

Западе (ок. IV в. н.э.), зато его постоянно читали и комментировали в

Византии. На Западе Европы Гомер вновь становится популярным начиная со

времен Петрарки; первое его издание было выпущено в 1488 г. Великие

произведения европейской эпики создаются под влиянием Гомера.

«Одиссея» - греческая эпическая поэма, вместе с «Илиадой» приписывавшаяся Гомеру. Будучи законченной позже «Илиады», «О.» примыкает к более раннему эпосу, не составляя однако непосредственного продолжения «Илиады». Тема «Одиссеи» - странствия хитроумного Одиссея, царя Итаки, возвращавшегося из троянского похода; в отдельных упоминаниях проходят эпизоды саги, время которых приурочивалось к периоду между действием «Илиады» и действием «Одиссеи». Как и «Илиада», «О.» является эпосом эпохи становления античной общественно-экономической формации и выражает идеологию античной ионийской военно-землевладельческой аристократии, перерождавшейся в торгово-рабовладельческую плутократию. Этот процесс перерождения наложил больший отпечаток на «Одиссею», чем на «Илиаду», поскольку ко времени создания «О.» он продвинулся уже дальше. Военно-«феодальная» идеология уступила место прославлению культурной жизни, и «О.» коснулось уже этическое углубление греческой религии, сопровождавшее классовую борьбу VII-VI вв. В соответствии с этим «О.» создает для века героев гораздо менее архаизирующий культурный фон, чем «Илиада», довольно близко отображая современность: время падения царской власти в греческих общинах и начальные периоды развития ионийской торговли и мореплавания. Большинство исследователей относит время оформления «О.» к VII в. до нашей эры и скорее всего - ко второй половине этого века. «Хитроумный» и «многострадальный» Одиссей является уже героем совершенно иного типа, чем богатыри «Илиады»; поле поэтического зрения расширяется повышенным интересом к чужим землям, к быту мелкого люда, к психологии женщины; мироощущение «О.» не лишено даже налета сентиментальности.

В то время как «Илиада» построена на преданиях героической саги, в «О.» преобладает материал бытовой и сказочный, по существу не связанный с героической сагой. Текст «О.», как и текст «Илиады», дошел до нас в редакции александрийских филологов и разделен ими на 24 книги.

1 | | |

Развитие древнегреческой словесности, доступной нам в пределах известных литературных памятников, охватывает приблизительно VIII в. до н.э. – IV в. н.э. Однако всегда необходимо помнить о богатейшем фольклорном наследии греков, творческий потенциал которого обозначит ее основную специфику. Это учитывается в предлагаемой периодизации:

1. Архаический период:

а) долитературный этап (древнейшие времена – IХ в. до н.э.);

б) раннелитературный этап (VIII–VI вв. до н.э.).

2. Аттический (классический) период (V–IV вв. до н.э.).

3. Эллинистический период (III–II вв. до н.э.).

4. Период римского владычества (I в. до н.э. – IV в. н.э.).

Архаический период

Долитературный этап . Мифология. Мифотворчество как спонтанно проявившаяся потребность человека поверх рутины обыденности выстраивать в слове интуитивно-образную вселенную идеальных богов и героев, хоть и в разной мере, присуще всем народам. Однако немногим, как древним грекам, удалось не только сотворить разветвленную мифологию, но и наполнить ее остающимся доныне востребованным литературно-художественным потенциалом. Создававший мифы человек непосредственно жил в них как и в естественно-природном окружении, поскольку еще не научился различать материально-физические и духовно-психические явления. Мир мифов не знает сомнений, он строится на абсолютных истинах богов и рока. Поэтому мифология развивалась вместе с языческим религиозным культом, выступая гарантом обеспечения милости богов.

Древнейшее поколение богов, где правили Уран (небо) и Гея (земля), внушало только боязнь. Оно рождено воображением человека, еще совершенно беспомощного перед силами природы, в любой момент грозящими страданиями и гибелью. Детьми Урана и Геи были страшные гиганты и чудовища. Один из титанов – Крон (время) сверг своего отца и стал править вместе с сестрой-женой Реей (один из эпитетов земли). Это второе поколение богов, как и первое, остается враждебным людям и пугающим их. Третье поколение – боги Олимпа (Зевс, Гера, Афина, Посейдон, Деметра, Аполлон, Артемида, Гермес, Афродита, Арес, Гефест, Гестия) и другие, главный из которых, – Зевс (то, через что все существует), так же силой отнимает власть у своего отца Крона и женится на сестре Гере (охранительница, госпожа). Оформление мифологического пантеона этих богов, заметно более милостивых к людям, историки относят к середине XVI в. до н.э., когда эллины утвердились на основных греческих территориях. К этому времени первобытному человеку удалось заметно продвинуться в освоении окружающего мира, понимании собственной природы. Олимпийцы уже привлекают смертных участвовать в битвах с ужасными порождениями Хаоса, содействовать утверждению Космоса.

Так появляются первые люди-герои, кровно родственные богу и человеку, могущественные, но смертные, наряду с бессмертными получившие право быть действующими лицами мифологических повествований. Виртуально продолжается многовековое движение от хаоса к порядку, от уродства к красоте, от богов к человеку. Однако здесь важно помнить: в рамкахсобственно мифосознания нет и не может быть приравнивания обычных землян к богам и героям. На данном этапе пределом дерзости человека было представить их антропоморфными. Реальный земной обитатель, живая фантазия которого нарисовала цельную картину управляющих им сил, еще не готов был увидеть себя за пределами повседневной изнуряющей борьбы за существование, оценить уже давно проявившийся в нем дар свободного, родственного божественному созидания. Граница между небесным и земным со стороны людей оставалась непроницаемой: богам – возвышенное, людям – суетное.

Устный эпос. Рубеж XII–XI вв. до н.э. открывает новые перспективы материального и этно-культурного развития на греческих территориях. Вооруженных бронзовыми мечами и копьями ахейцев побеждают освоившие железное оружие доряне. Более прочный и легкий металл начинает активно внедряться во все сферы жизнедеятельности. Заметно возрастает роль частной собственности, сельскохозяйственного и ремесленнического производства, люди увереннее и основательнее обустраивают свой быт, смелее противостоят стихиям природы. Через слияние мелких поселений образуются ранние города-государства (у греков получившие название полисов), где, преодолевая сопротивление племенных вождей,к власти приходит родовая аристократия и где впоследствии разворачиваются основные события античности. Общинный уклад постепенно разрушается наступающей рабовладельческой формацией.

Нарастание осознанности, целенаправленности коллективных действий, расширение круга выдвинувшихся из общей массы индивидуумов – формирующейся родовой знати, активизация языкового присутствия в обустройстве жизни подталкивают человека, скажем так, открывать самого себя, внимательнее присматриваться не только к небесным, но и собственным повседневным делам. Наряду с запредельной мифологической далью народная фантазия торжественным слогом рисует пусть еще отнесенные в далекое идеализированное прошлое, но уже повернутые к современности как необходимый образец для подражания, масштабные картины подвигов великих предков. Эпический герой, как и мифологический, не принадлежит себе, он так же замкнут в своей роковой предопределенности, однако мотивация, востребованность его героики уже обусловлены земным. Отсюда, если мифический образ герметичен и равен значению, то смысл эпического определяется господствующими в данном сообществе идеалами. Обращение к милости богов в эпосе не ограничивается их восхвалением и вымаливанием менее жестокого обхождения с человеком. То и дело здесь на первый план выступает пожелание реально содействовать разрешению его насущных проблем. Современника, обычного смертного, еще нет среди действующих лиц, но таким образом косвенно заявляет о себе его нарождающаяся претензия на свободу воли. Разумеется, в эпосе, где о событиях рассказывается как о чем-то отдельном от повествователя, а герой равен своему предназначению, любое волеизъявление объективируется и не выходит за пределы общепринятых норм.

Устный эпос создавался как в стихотворном, так и в прозаическом выражении. Особенно разветвленными оказались повествования героического пафоса, возвеличивающие славную эпоху единства племен, могущественных праотцев, великих войн и нескончаемой родовой мести. Множественные сказания, легенды, предания постепенно образуют большие повествовательные циклы, важнейшие из которых – троянский, фиванский, об аргонавтах, о подвигах Геракла. Им в первую очередь суждено будет стать благодатным материалом для литературного героического эпоса и трагедии. Достаточно распространенным был и другой тип устного эпоса – дидактический , в виде неписаных правил народной мудрости сконцентрировавший как наставления, так и наблюдения над людьми и природой. Это заповеди, трудовой опыт, афоризмы, приметы народного календаря и повседневного быта. Наиболее популярными были малые формы: пословицы, загадки, заклинания.

Песенный фольклор . Если о масштабном эпосе, как и о мифологии, приходится судить преимущественно по их литературным переработкам, то с песней и в поздние времена можно было знакомиться в ее устном бытовании. Возможно поэтому, а также из-за востребованности буквально всеми сферами жизнедеятельности человека, наблюдается ее особое видовое богатство. Трудовые песни исполнялись при жатве, выжимании винограда, размалывании зерна, выпечке хлеба, при прядении и тканье, черпании воды, гребле. Разнообразны воинские , любовные , детские , обрядовые (особенно свадебные эпиталамии и похоронные заплачки) песни. Мифо-эпическое начало просматривается в культовых песнях, гимнах, молитвах, исполнявшихся и на пирах знати, и на народных собраниях как принадлежность праздничного обряда и как элемент свободного времяпровождения. Широкая тематика у застольных песен, где особенно часто серьезное содержание переплеталось с шутливым, даже сатирическим, и насмешливые, позорящие «ямбы» были направлены как против отдельных лиц, так и целых групп.

Как видим, последующее становление письменной литературы было основательно подготовлено разноплановой долитературной традицией.

Раннелитературный этап . Первейшим признаком, указывающим на отделение литературного творчества от фольклорного, обычно считается появление зафиксированных в письменном виде, и следовательно, стабильных по объему и содержанию произведений, у которых имеется конкретный автор. В глубине же за этим стоит коренной перелом в миросозерцании людей, окончательно осознавших не только раздельное существование сферы фантазий и сферы реалий, воображаемого и действительного, намерений и поступков, но и их сложнейшую взаимоувязанность. Рушится представлявшийся в мифологии совершенным и завершенным божественный Космос, начинает полярно меняться система отсчета ценностей: не человек для мира, а мир для человека. Наряду с неписаными, само собой разумеющимися традиционными истинами заявляют о себе все новые и новые, писанные конкретными людьми и не всем кажущиеся безусловными. Областью литературы и будет этот стык, зона соотношений, человеческих контрастов (выход на проблему проблемности человека, взявшегося по своему пониманию обустраивать вселенную). Необыкновенная емкость, многовекторность формирующегося художественного мира скажется в том, что с самых начал в древнегреческой литературе будут складываться все три основных рода: эпос, лирика, драма.

Эпос. Произведения литературного эпоса, единые в своей ориентации на объективный (сверхиндивидуальный, общеустановленный) подход, на создание высоких образцов для подражания, на демонстрацию возрастающей способности человеческого сообщества достойно разделять с высшими силами ответственность за миропорядок, могут серьезно различаться по сюжетно-тематическому материалу и формам смыслообразования. Поэтому мы будем говорить о героическом эпосе, дидактическом эпосе, ироикомических и киклических поэмах, литературной прозе.

Основным материалом для героического эпоса являлись хронологически удаленные ключевые моменты легендарно-мифологического прошлого (например, к событиям под Троей, падение которой относят к рубежу ХIII–ХII вв. до н.э., литература обратится лишь через четыреста лет). Эта дистанция во времени – важное художественное открытие эпоса. Автору предоставляются дополнительные возможности идеализации героев, смещения акцентов с внешней конкретики быта и поступков (они как бы остаются атрибутом прошлого) на внутренний мир персонажей, их духовное величие, истинно героическую самоотверженность. Древнейшими сохранившимися памятниками греческой литературы являются героические поэмы «Илиада» и «Одиссея», в основу которых положены сюжеты из троянского мифо-легендарного цикла. По мнению большинства ученых, они написаны в VIII в. до н.э. слепым аэдом Гомером, однако существуют и другие точки зрения. Спор об их авторстве даже породил пресловутый «гомеровский вопрос», где столкнулись также разные мнения о происхождении поэм, вариантах их создания. Выделяются три основные позиции: теория малых песен, унитарная теория (или теория единства), теория основного зерна. Мы будем придерживаться унитарной теории, отстаивающей гомеровское авторство и художественную цельность его произведений.

Для программного чтения рекомендуется поэма «Илиада» , однако желательно знакомство и с «Одиссеей». При изучении необходимо проследить сюжетное единство каждой из них («Илиада» – поэма о гневе Ахилла, «Одиссея» – о возвращении Одиссея на родину). Также важно прийти к пониманию особенностей эпического стиля (постоянные эпитеты, повторы, застывшие формулы, развернутые сравнения, гиперболы), композиции и центрального конфликта. Ведь для автора главным является уже не мифологическое столкновение греков и троянцев, а категорические расхождения в понимании героями наилучшего исполнения ими рокового предназначения и долга. Этим обусловлено и привлекающее внимание разнообразие характеров (в «Илиаде» – Ахилл, Агамемнон, Гектор, Парис, Менелай, Патрокл, Елена, Андромаха, Нестор, Приам, Диомед, Одиссей, Аякс, боги и богини; в «Одиссее» – Пенелопа, Одиссей, Телемах, Алкиной, Навсикая, Эвмей, Эвриклея, Нестор, Елена, Менелай, Кирка, «женихи», различные чудовища, боги и богини). В конечном итоге героическое у Гомера слагается как из воспетых в легендах и мифах качеств, так и из проявленных его персонажами волевых и физических усилий по преодолению собственных заблуждений и гордыни, бесконечной череды внутренних и внешних препятствий на пути к исполнению ими роковых предопределений и общественного долга. Через героические поэмы также следует познакомиться с основами древнегреческого стихосложения, с таким стихотворным размером, как гекзаметр.

К концу VIII – началу VII в. до н.э. получает развитие дидактический (наставительный) эпос , примером которого является поэма Гесиода «Труды и дни». В ней мы впервые видим личность автора (поэт говорит от своего имени, приводит конкретные биографические сведения), ряд иных художественных решений, позволяющих говорить о существенном отличии, как по тематике, так и по смысловой направленности, эпоса дидактического от героического. Поэма становится выражением мировосприятия свободных, уже вне общины живущих сельчан, на свой страх и риск обеспечивающих собственное благосостояние. В ней отражена вековечная крестьянская мудрость, помогающая земледельцу прокормиться с небольшого клочка земли, на который не прочь еще посягнуть и другие. Отсюда весьма критическое отношение к существующим порядкам, протест против несправедливости «царей» и судей. Точнее понять художественный замысел Гесиода помогают включенные в поэму знаменитые легенды о пяти веках (где древнейший был «золотым» и справедливым, а современный – железный и бесчестный), о Пандоре, басня о соловье и ястребе. В конечном итоге все дидактические установки поэмы замыкаются на прославлении труда как источника материального благосостояния, морального равновесия, взаимоуважения человека к человеку.

В киклических поэмах масштабность, цельная сосредоточенность на возвышенных идеалах героического и дидактического эпоса сменяется фрагментарностью, разнонаправленностью повествования. В них детализируются не самые героические эпизоды из жизни богов и героев, много внимания уделяется повседневному быту. Авторы как бы нанизывают цепочки небольших поэм на стержни традиционных сюжетов, по-своему разрабатывая известные циклы (по-гречески – киклы): троянский, фиванский, о золотом руне, о подвигах Геракла. Таковы «Киприи» Стасина с Кипра, «Эфиопида» и «Разрушение Илиона» Арктина Милетского, «Малая Илиада» Лесхеса из Пирры и множество других. Теряя в эпической монументальности, киклические поэмы гораздо смелее шли навстречу многообразию действительности, ориентированной, что поделаешь, не только на высокое.

Наиболее кардинально наметившиеся изменения эпоса проявились в ироикомических поэмах , художественные принципы которых могут быть соотнесены с менипповой сатирой, трагикомедией, бурлеском, травестией. Это своего рода выражение тоски по утраченному раю, сожаление о героике, так часто низводимой до фарса. Обращаем особое внимание: осмеянию подвергается этот умышленный или неумышленный фарс, но вовсе не сама героика. Напомним поэму «Маргит» (говорящее имя – дурачок), о герое которой сказано, что он много знал, но все плохо. Умеющий считать лишь до пяти, он намерен исчислить количество морских волн, раскрыть тайну зачатия человека и вообще с энтузиазмом хватается за дела, о которых имеет весьма приблизительное представление. Конечно, все и получается шиворот-навыворот, даже в первую брачную ночь. Широко известна «Война мышей и лягушек» («Батрахомиомахия»), где в духе, явно напоминающем «Илиаду», действуют уже не славные герои, а мыши и лягушки. Иронично подается причина конфликта, смешно выглядит по-мифологически помпезно представленное их вооружение, описание боя с использованием традиционных эпических формул. Мыши начинают побеждать, и даже всесильные перуны Зевса не могут помочь лягушкам. Тогда им на помощь бог посылает раков, мыши обращаются в бегство, празднуется конец «однодневной войны».

Наконец, это время становления литературной прозы , в которой мифологическая тематика уступает исторической и бытовой. По сюжету и стилю она во многом наследует прозаические формы фольклора, в частности, сказку. Заслуживают внимания такие прозаические жанры, как басня, бытовой и исторический рассказ, ранние произведения историографического, философского, риторического характера. К VI в. до н.э. относят творчество легендарного баснописца Эзопа, который в прозаической форме умел сочинять краткие, ироничные, понятные простому человеку сюжеты, где развлекательность сопутствовала основанной на житейском опыте дидактической морали. В дальнейшем уже преимущественно стихотворные басни будут наследовать его сюжеты и образы вплоть до наших дней.

Лирика. Раннелитературная лирика опирается как на фольклорные традиции, так и на предваряющие ее эпические наработки, особенно в языке и технике стихосложения. Для нас рассмотрение ее становления в Древней Греции – это и начальные подходы к постижению закономерностей самого лирического рода литературы, непростого соотнесения в нем субъективного и объективного начал. Прежде всего в том, что вычлененность, акцентированность единственности переживания лирического субъекта вовсе не свидетельствуют о его изолированности от общезначимых для эпохи, народа, других людей явлений. В чем-то стадный принцип интеграции первобытнообщинной массы уже оказывался неэффективным в рабовладельческом полисе. Нужна была новая, гражданская организованность сообщества, где общие задачи реализуются через сформулированные законы, осознанную причастность каждого к их исполнению. Все более активно для нужной ориентации, сплочения людей используются не только трудовые и воинские обязанности, но и время досуга.

Древнейшие официальные празднества вначале были ритуальными и только для верхушки общества. Берущие отсчет с VIII в. до н.э. Олимпийские игры в честь бога Зевса на первых порах также были религиозно-культовыми. Позже ввели спортивные и музыкальные состязания, хотя победы присуждались лишь атлетам. Подобного порядка придерживались и на Италийских играх в честь бога Посейдона. А в Элевсинских мистериях, где славилась богиня Деметра, могли участвовать лишь посвященные – мисты. Однако развитие полисной демократии, необходимость управления все большим количеством людей потребовали иного типа государственных праздников, которые начинают посвящаться прежде не особо именитым богам. Самыми значимыми и массовыми становятся относящиеся к культу Диониса: ленеи, антестерии, дионисии. Во время Великих Леней (конец января – начало февраля) и Великих Дионисий (конец марта – начало апреля) начинают определяться победители и в музыкально-поэтических соревнованиях лириков, затем драматургов.

Необходимо помнить, что сам термин «лирика» возник лишь в эпоху эллинизма, когда основным инструментом музыкального сопровождения стала лира. На данном этапе таковыми были флейта и кифара. Известнейшими видами ранней лирики были элегия, ямб и мелика.

Элегия. Простотой и наглядностью образов, выразительностью стиха отличаются элегии Тиртея (VII в. до н.э.). Они преследуют прежде всего практические цели, призывают спартанцев мужественно защищать родину, прославляют отважных воинов и укоряют трусов. Сходная тематика у его современника Каллина Эфесского. Афинский законодатель Солон (634–559 гг. до н.э.) использует форму элегии для пропаганды своих политических и морально-философских взглядов. Политическая и социальная борьба эпохи составляет главное содержание элегий поэта-аристократа Феогнида (VI в. до н.э.). Родоначальником любовной элегии считается Мимнерм (VII в. до н.э.): он прославляет радость жизни и любви, сожалеет об уходящей молодости, страшится старости и смерти. По имени его возлюбленной-флейтистки называется сборник «Нанно», положивший начало эротической поэзии и оказавший влияние на многих последующих поэтов.

Ямб. Среди авторов ямбических стихотворений наиболее известен Архилох (VII в. до н.э.) – одна из первых в истории античной литературы яркая поэтическая человеческая индивидуальность. В его стихах, поэме «О кораблекрушении» окончательно оформляются характерные жанровые особенности ямбической поэзии – насмешливо-обличительное, сатирическое содержание, резкие выпады против недругов, склонность к самоиронии и в то же время утверждение «бодрого духа». Семонид Самосский (VII в. до н.э.) в своих «женских ямбах» сравнивал женщин с животными (свиньей, лисой, собакой, ослом, горностаем, лошадью, обезьяной), с пчелой, землей, морем, отдавая предпочтение трудолюбивой пчеле. Гиппонакт Клазоменский (VI в. до н.э.) изобрел «хромой ямб» (холиямб), с помощью которого писал реалистические, остроумно-грубоватые, дерзкие, хулительные и просительные стихи.

Мелика (песенная поэзия) подразделялась на сольную (монодическую) и хоровую. Как следует из названия, произведения сольной мелики предназначались для исполнения одним человеком, воспринимались как наиболее искреннее выражение душевных переживаний поэта. Знаменитая поэтесса Сапфо (VII–VI вв. до н.э.) сделала главной любовную тематику, она организовала целую «школу», в которой обучала девушек искусству жить, любить и умению быть настоящими женщинами. Вместе с культом Афродиты поэтесса восславляла природу: звездную ночь, луну, ветер, – которые вместе помогают достижению идеала красоты. Ее земляк и современник Алкей много внимания уделял политическим междоусобицам на родном острове Лесбос (цикл «Песни борьбы»), прославлению олимпийских богов. Известны его сатирические циклы, а также песни, прославляющие радости жизни, любви, вина и дружеского застолья. Анакреонт (VI в. до н.э.) воспевание мирских наслаждений, вина, пиров поставил в центр своей поэзии, которая впоследствии под названием «анакреонтической» знаменита подражаниями и переделками. Вместе с тем, он известен и как сатирик, и как зачинатель философской лирики.

Хоровая мелика предназначалась для торжественного исполнения в музыкальном и хореографическом сопровождении. Ее основными видами были:

дифирамб – гимн в честь бога Диониса;

пеан – первоначально гимн в честь бога Аполлона, а впоследствии в честь других богов и даже людей;

эпиникий – прославление победителей в войне или спортивных состязаниях;

энкомий – хвалебная песня в честь богов или людей, исполнявшаяся во время праздничных шествий;

парфений – гимн девического хора во славу женщин.

Самым признанным автором хоровых песен был Пиндар (VI–V вв. до н.э.), особенно выделившийся своими эпиникиями, написанными усложненным, возвышенным слогом. Прославление победителя спортивных соревнований обязательно включало восхваление не только достоинств его самого, но и рода, общины. Также обязательными были мифологическая слагаемая, наставительные размышления. Более легкими для восприятия были эпиникии Вакхилида (VI–V вв. до н.э.), склонного к пессимистическому взгляду на мир. Боги у него дают счастье очень немногим, и так редко встречается в этом мире жизнь без тревог и волнений. Дифирамбы Вакхилида остро драматизированы, что указывает на их увязанность с возникающим драматическим искусством. Из других авторов хоровой мелики следует назвать Симонида Кеосского, Ариона, Алкмана, Стесихора.

Драма и театр. Хотя драматическое искусство античности было достаточно многожанровым, мы обратим внимание лишь на трагедию и комедию . Утверждение культа бога Диониса делает центральными празднества и гимны в его честь – дифирамбы. Особого блеска этот жанр хоровой мелики достигает в середине VI в. до н.э. в творчестве Ариона, дифирамбы которого исполнял хор, одетый в костюмы сатиров (вероятно, отсюда появится название трагедии). Поэт Феспид первым использовал наряду с хором, в состав которого входил и его руководитель – корифей, еще и отдельного актера-декламатора – эксархонта, введя таким образом диалог. Официально одобренная постановка Феспидом именно такого усложненного дифирамба в 534 г. до н.э. на Великих Дионисиях считается и временем рождения трагедии. Следовательно, изначально трагедия представлялась хором из 12 человек и одним актером. Самые ранние трагедии до нас не дошли, а из названий известно лишь «Взятие Милета» Фриниха.

На праздники дионисий вне святилищ устраивались вольные обрядовые игры. Эти народные увеселения включали шествия хоров с танцами и шуточными песнями, представления ряженых, потешные перебранки в подгулявшей толпе (называлась комос, откуда и слово комедия). С самого зарождения комедия отличалась сочетанием серьезной, гражданской проблематики с вымыслом, фантастикой, сказочными и фарсовыми элементами. В ней достаточно долго для усиления сатирической, гротескной, буффонадной атмосферы массовых гуляний остается большой по численности хор – 24 человека, разделенные на два полухория. Древнейшими комедиографами считаются Эпихарм, Кратин, Евполид. Официальное признание комедия получит значительно позже трагедии, ее авторы смогут претендовать на победу в поэтических соревнованиях лишь с 486 г. до н.э. на Великих Дионисиях и с 442 г. до н.э. на Великих Ленеях.

Театральные постановки проходили на открытом воздухе, актеры одевались в длинные мантии, использовали особую обувь на высоких деревянных или кожаных подошвах (котурны). Они обряжались в маски и парики, в рот маски был вставлен специальный рупор для усиления голоса. За каждой ролью закреплялась отдельная маска. Все роли – и мужские и женские – исполнялись мужчинами. Хоревты были без масок, а их одеяние определялось отведенным для хора в данной драме образом.

Можно ли предполагать, что столь замечательные по форме и содержанию и столь значительные по объему гомеровские поэмы «Илиада» и «Одиссея» , явились внезапно, ничем не подготовленные, не были плодом предыдущего развития древнегреческого эпоса? Можно ли допустить, что , при всей громадности своего таланта, создал такое великое творение один, без предшественников? Конечно, еще и до Гомера существовали эпические поэты, песни которых обращались в народе и пролагали путь творцу Илиады и Одиссеи ; но слава его имени и совершенство его произведений заставили забыть все предшествовавшее ему литературное развитие, как солнце заставляет гаснуть звезды.

Древняя Греция в IX - VI вв. до н.э. Карта

Древнейшею колыбелью древнегреческой культуры была Фессалия, – обширная и плодородная равнина Пенея, в которой много раз появлялись спускавшиеся с севера, подобно горным потокам, племена и затем, теснимые новыми пришельцами, шли далее к югу. Особенное значение имела местность, лежащая у подошвы Олимпа, этого могучего стража северной греческой границы, – местность, богато и оригинально одаренная природою. Старый Олимп, с 42 головами и 62 потоками (как величает его песня фессалийских клефтов), возвышает свои обнаженные, частью покрытые вечным снегом вершины на 9000 футов над поверхностью моря, выше облаков; сумрачные хвойные и обширные лиственные леса, прорезанные скалистыми уступами и зеленеющими долинами, покрывают склоны горного хребта и окаймляют его подошву. Здесь-то, на восточных исеверо-восточных склонах Олимпа, в привлекательной и обильно орошенной горными потоками области – в Пиерии – жили в доисторические времена так называемые мифические фракийцы, – древнегреческое племя, которого не следует смешивать с появившимися впоследствии и жившими далее к северу варварами – фракийцами. Мифические фракийцы были первыми почитателями муз, богинь песнопения и поэзии; эти искусства у них особенно процветали, вследствие чего они имели значительное влияние на другие родственные племена, хотя, конечно, и у этих последних была также своя народная эпическая и героическая поэзия. Благодаря фракийским певцам, из Пиерии, смутные представления о богах Древней Греции сделались мало-помалу яснее; Олимп получил значение священной горы, на вершинах которой находится жилище Зевса и его бессмертной семьи олимпийских богов . Эти певцы положили основание системе греческой мифологии в том виде, в каком она является у позднейших поэтов и в сознании народа; они познакомили с этим учением соседние племена, которые, восприняв его, продолжали развивать и дополнять основные мифы. Из области, занятой фракийцами еще в доисторические времена, это племя спустилось впоследствии на юг – к Геликону и Парнасу, в Беотии и Фокиде, на остров Эвбею и в Аттику, и фракийские певцы всюду встречали слушателей и подражателей, так как весь эллинский народ был богато одарен поэтическими способностями.

Древнейшие греческие поэты, которые, по преданию, почти все принадлежали именно к фракийскому племени, как, например, Орфей , Музей, Эвмолп, Филемон (конечно – личности не исторические, а легендарные), все называются в то же время и жрецами. Древнейшая греческая поэзия и на самом деле была поэзией жреческой, религиозной; первые произведения древнегреческого эпоса и лирики песни проистекали из глубокого религиозного чувства, которое в первичную эпоху развития господствует над всею жизнью и стремлениями как отдельного человека, так и целого народа. Как песни благодарственные и молитвенные, которые пелись преимущественно во время жертвоприношений, так и песни свадебные, плачи по покойникам, жалобы на увядание, замирание цветущей природы и тому подобное имели главным образом религиозный характер. Это были простые и краткие лирические порывы возбужденного религиозного чувства; но к ним – и, по всей вероятности, еще очень рано – присоединялось и изложение мифа, рассказы о происхождении, подвигах и чудных деяниях того или другого божества, словом, такие черты, которые обозначают уже переход к эпической поэзии; когда же народ от патриархальной пастушеской и земледельческой жизни стал мало-помалу переходить к более оживленной жизни воинственной, когда в нем пробудилось желание славы и подвигов бранных, тогда изменилась и его поэзия, и рядом с песнью религиозной явилась песня эпическая – былина о героях. Древнегреческий эпический певец повествовал народу о приключениях и славных подвигах героев, которые вспоминались с гордостью и радостью, и, передавая памяти потомства громкие имена славных предков, воодушевлял слушателей жаждою таких же подвигов и такой же славы.

Герои древнегреческого эпоса - Персей и Андромеда. Художник Дж. Вазари, 1570-1572

Стоустая молва, особенно у народа с такою богатою фантазиею, каковы были греки, доставляла певцам древнегреческого эпоса богатый материал для былинного эпоса. Таким материалом послужили прежде всего древнейшие народные мифы о подвигах и судьбе отдельных героев , которые, как, например, Беллерофонт , Персей , Геракл , Тесей , были одарены сверхъестественною силой и, пользуясь покровительством и помощью какого-либо божества, совершали в одиночку или с немногими товарищами нечеловеческие подвиги, очищали страну от страшных великанов или злых чудовищ и таким образом подготовляли почву для более цивилизованной героической эпохи.

Главный герой древнегреческого эпоса, Геракл, убивает Немейского льва. Копия со статуи Лисиппа

Затем явились у древних греков эпические сказания о позднейших, младших героях – героический эпос в тесном смысле, повествующий о тех временах, когда значительное число героев различных племен соединялось вместе для одного общего предприятия. Таковы сказания о войне куретов и этолийцев, об охот е на калидонского вепря , о походе аргонавтов , о битве лапифов с кентаврами , об осаде Фив и Трои. Песни древнегреческого эпоса, в которых передавались отдельные сцены и приключения из цикла сказаний о героях , при более значительном количестве и разнообразии поэтических образов, требовали от певцов большого таланта; наряду с развитием поэтического духа и творчества развивалась мало-помалу и эпическая поэзия греков, которая достигла наконец до высшей степени своего процветания – до создания эпопеи в обширном смысле слова, предметом которой были уже не отдельные, строго разграниченные приключения и военные рассказы, но великие всенародные войны во всей их полноте, со всем разнообразием лиц и событий.

Этой высшей степени процветания древнегреческий эпос достиг на азиатской почве, на ионийском берегу. Когда, вследствие так называемого дорийского переселения , почти все греческие племена, от Олимпа до мыса Тенара, удалились из мест своего первоначального поселения, тогда множество народа, составленного из различных племен, пустилось в море и нашло себе новые жилища на островах Архипелага и на западном берегу Малой Азии. Часть греков-ахейцев из Арголиды и Лакедемона вместе с эолийцами из Беотии и Фессалии, спустя около 130 лет после разрушения Трои (следовательно, по летосчислению Эратосфена , в 1054 г. до Р. X.), переселилась под предводительством Пентила, сына Ореста и внука Агамемнонона , на берега Мизии и Лидии, в страну, где некогда стояла Троя. Первыми колониями этих переселенцев были Митилена (на острове Лесбосе) и Кимы, а на юге – город Смирна. Лет десять спустя, на берегах Лидии и Карии, а также и на Кикладских островах появились многочисленные колонии греков-ионян . Ионяне явились из Пелопоннеса в Аттику и оттуда, под предводительством Нелея, сына Кодра, и других потомков пилосского Нестора, отправились в море, в сопровождении множества бездомных людей из других племен – минийцев, кадмейцев и пилосцев. Колонизованный ими малоазиатский берег получил название Ионии, а область, примыкающая к нему с севера, была названа Эолидой. На обильном заливами берегу Ионии (к которой причислялись также и близлежащие острова – Хиос и Самос) возник целый ряд древнегреческих городов. Наиболее замечательными из них были: Колофон, Эфес и Милет. Доряне, поселившиеся несколько позже к югу от ионян, имели в это время мало значения, так как они оставались еще чуждыми жизни и интересам своих соседей.

Древние греки, переселяясь на азиатский берег, перенесли туда и свои сказания, и на новой земле особенно дорожили своими старыми песнями, как отголосками родной Эллады. Народ и певцы, повторяя эти песни, распространяли их и в то же время соединяли предания различных племен в одно общее целое. Особенный интерес для разноплеменной массы переселенцев должны были иметь еще свежие, недавно сложившиеся сказания древнегреческого эпоса о троянской войне . Эти эпические сказания, конечно, особенно охотно слушались и повторялись народом, так как этот народ состоял из потомков тех самых воителей, которые некогда так славно сражались на этом же азиатском берегу и наконец разрушили гордую Трою. Переселение греков в Малую Азию было до некоторой степени повторением этого прославленного в древнегреческом эпосе троянского похода. Цари, управлявшие вновь основанными городами, большею частью вели свое происхождение от героев, прославившихся в этой великой войне.

Сбор аргонавтов. Рисунок на тему одного из главных сюжетов древнегреческого эпоса. Аттический кратер середины V в. до Р. Х.

Поэтому певцы, без сомнения, предлагали своим слушателям преимущественно такие песни, содержание которых было заимствовано из цикла сказаний о троянской войне, хотя при этом не забывались и другие сказания. Так, например, Гомер (Одиссея XII, 69) говорит о «всем памятном» (πασιμέλουσα) корабле Арго , т. е. обо всеми воспеваемом корабле, который один из всех, возвращаясь от царя Ээта , благополучно миновал страшные «бродящие» скалы Симплегады ; следовательно, песни о походе аргонавтов должны были быть известны народу еще в догомеровское время. Из различных мест у Гомера (Илиада, VIII, 362; XIV, 249 и сл.; VI, 152 и сл.; IX, 529 и сл.) можно видеть, что на его родине были известны предания о Геракле , Беллерофонте, Мелеагр е и других.

Древнегреческий героический эпос и "Илиада" Гомера А. И. Зайцев.

Как мы узнали в результате многолетних раскопок, начатых в 1870 г. Генрихом Шлиманом и законченных перед второй мировой войной американским археологом Блегеном, примерно пять тысяч лет назад, около 3000 г. до н. э., на небольшом холме, расположенном в 5-6 километрах от южного берега пролива Дарданеллы, недалеко от входа в пролив из Эгейского моря, впервые поселились люди и построили крепость. Холм этот носит сейчас турецкое название Гиссарлык. Обитатели крепости контролировали торговлю по суше из Азии в Европу и обратно, держа в своих руках переправу через пролив. Постепенно развивавшееся мореплавание из Эгейского в Черное море также оказалось под контролем обитателей поселения-крепости. Множество золотых изделий, найденных при раскопках Шлимана, говорит об огромных по тем временам богатствах, накопленных в городе.

Около 1900 г. до н. э. холм и его окрестности захватило новое племя, выращивавшее лошадей, которых не знали их предшественники. Новые пришельцы строят крепость, большую по размерам и более могущественную, чем прежняя.

Около 1250 г. до н. э., если судить по археологическим данным, поселение снова было захвачено, разрушено и сожжено, а через некоторое время на холме селятся пришельцы из центральной Европы. Около 1100 г. до н. э, город постиг еще один пожар, и холм делается необитаемым на несколько сот лет. Кто жил в этом городе, местоположение которого более всего соответствует Илиону, или Трое, как он изображен в "Илиаде"? Как называли этот город его жители, не оставившие каких-либо письменных памятников?

В середине II тысячелетия до н. э. земли на восток от Гиссарлыкского принадлежали могущественной хеттской державе. В анналах хеттского царя Тутхалийи IV, правившего примерно с 1250 по 1220 г. до н.э., упоминаются две местности, очевидно находившиеся на северо-западе Малой Азии, - Вилусия и Труиса: одно из этих названий, скорее Вилусия - вероятно, носил город на Гиссарлыкском холме, который греки впоследствии называли Илионом (в более древние времена Вилионом), или Tpоей. Из тех же хеттских анналов мы узнаем, что Вилусия входила в воевававшую против хеттов коалицию.

Захватить столь мощно укрепленное поселение могла либо регулярная армия, либо переселяющееся с женами и детьми воинственное племя, могущее обосноваться вокруг города и предпринять длительную осаду. Так как, но археологическим данным, пришельцы поселились лишь через некоторый промежуток времени после разрушения города, вероятнее всего предположение, что его взяло хеттское войско царя Тутхалийи IV: анналы дошли до нас не полностью, и о захвате Вилусии могло говориться в утраченной для нас части анналов.

Среди хеттских документов, найденных при раскопках хеттской столицы Хаттусас, обнаружен отрывок эпоса на лувийском языке, родственном хеттскому, в котором упоминалась "крутая Вилуса". Очевидно, судьба города на крутом холме Гиссарлык волновала народы хеттской державы, ибо только такие события находят отражение в героическом эпосе.

Однако не меньшее впечатление судьба Вилусии произвела на появившихся на Балканском полуострове около 1900 г. до н. э. и постепенно заселявших острова Эгейского моря древних греков. В XV в. до н. э. они обосновались прочно на юго-западной оконечности Малой Азии, основав город, который позднее назывался Милетом. Вскоре должны были они познакомиться и с Вилусией: когда в VIII в. до н. э. будет создаваться "Илиада", холм Гиссарлык будет покрыт развалинами и Гомер сможет систематически характеризовать троян как "конеборных", лишь опираясь на полутысячелетнюю традицию, запомнившую, что жители Вилусии выделялись среди соседних народов той ролью, которую у них играла лошадь. Отношения греческих племен, которые, очевидно, именовали себя ахейцами (ахайвой), с Вилусией, видимо, не были мирными: об этом свидетельствует само то обстоятельство, что осада Вилусии (в языке греков Илиона) и ее взятие оказались в центре греческой эпической традиции, ибо эта традиция, как показывает героический эпос шумеров и германцев, тюркских народов и славян, не строит своих сюжетов из ничего, всегда отправляясь от каких-то реально имевших место столкновений. Греки могли предпринимать и самостоятельные военные экспедиции против Вилусии-Илиона (они едва ли могля закончиться взятием города), могли принимать участие и в войне, которую вел против Вилусии и ее союзников хеттский царь: хеттская держава находилась в оживленных сношениях с одним из ахейских греческих государств, которое именуется в хеттских текстах как Ахийава и находилось, скорее всего, на о. Родосе. Греки могли быть и в числе тех, кто поселился на Гиссарлыкском холме после разрушения города.

Пытаться извлечь из гомеровских поэм подробности исторических событий бесполезно; хотя героический эпос всегда отправляется от каких-то подлинных исторических фактов (и мы это можем доказать, когда в нашем распоряжении есть независимые свидетельства об этих событиях), эпос так трансформирует историческую реальность в духе своей специфической поэтики, что никакая реконструкция реальных событий на основе одного эпоса невозможна: мы не могли бы восстановить по русским былинам даже в общих чертах события истории Киевской Руси, если бы не знали их из летописей.

Лишь упоминание в хеттских текстах Труисы дает нам основание предполагать, что в греческую эпическую традицию о войне и взятии Илиона-Трои проникли также и какие-то отголоски военных событий, связанных с городом Труисой, сколько-нибудь отчетливо заметные лишь в необъяснимом иначе двойном названии осаждавшегося греками города - Троя-Илион.

Перейдем теперь от исторических событий к самой древнегреческой эпической традиции. Истоки ее восходят по крайней мере к началу III тысячелетия до н. э., ко времени, когда предки греков и других индоевропейских народов (в том числе, по-видимому, и обитателей холма Гиссарлык с 1900 по 1250 г. до н. э.) жили еще на их общей родине, скорее всего в наших северопричерноморских степях. Греки, когда они появились на Балканском полуострове в начале II тысячелетия до н. э., пели под аккомпанемент лиры песни о славных подвигах воителей прошлых веков. Завоевание Балканского полуострова и военные экспедиции II тысячелетия до н. э. сделались толчком для создания новых песен, вбиравших в себя древнюю традицию и приспосабливавших ее к новым обстоятельствам. При раскопках Пилосского дворца, разрушенного ок. 1200 г. до н. э., обнаружена фреска, изображающая сидящую фигуру, играющую на лире, очевидно, аккомпанируя себе, так как сольная игра на лире не была известна греческой традиции. Высказывались предположения, что на фреске изображено божество, но никому не пришло бы в голову вкладывать лиру в руки божества, если бы певец, аккомпанирующий себе на лире, не был привычной фигурой в микенском обществе. В гробнице микенской эпохи, раскопанной в Мениди, недалеко от Афин, обнаружены остатки шлема и двух лир; похороненный в ней человек мог быть в чем-то похож на гомеровского воителя Ахилла, певшего, сидя у себя в шатре, о "славных деяниях мужей" и аккомпанировавшего себе на лире.

Еще гомеровские поэмы, проникнутые духом новой эпохи, сохранят все же как обломок праиндоевропейского примитивного героического эпоса поразительное словосочетание "неувядающая слава", как сохранят его и священные гимны древнеиндийской "Ригведы". В середине II тысячелетия до н. э. в греческую эпическую традицию войдет и сохранится описание большого, "подобного башне", щита, закрывающего воина с головы до ног, к раннемикенской эпохе восходит и упоминаемый в "Илиаде" (X, 261-271) кожаный шлем, украшенный кабаньими клыками. В послемикенские времена таких щитов и шлемов не было в употреблении, и Гомер мог знать о них лишь из поэтической традиции.

Героями эпических песен в микенское время делаются цари тогдашних государств, известных нам, как, например, Микенское и Пилосское царства, столицы которых предстали перед нашими глазами в результате археологических раскопок, и других, которые нам известны хуже или совсем неизвестны.

Но эпос избирателен в использовании исторических событий; из множества военных столкновений эпохи экспедиция под Трою, видимо, уже вскоре после самого события заняла важное место в эпической традиции, в репертуаре певцов-аэдов. Занявшие в конце концов второе место песни о походах на город Фивы в Средней Греции и об ужасной судьбе царя Эдипа, по-видимому, также восходят в своих истоках к Микенской эпохе. Вскоре после гибели Трои страшная катастрофа постигла микенский мир. Дворцы Пилоса и Микен в Пелопоннесе были сожжены, уцелевший дворец в Тиринфе был покинут его обитателями. Египетские и хеттские источники говорят о нашествии доселе неведомых народов, потрясшем все восточное Средиземноморье. В микенскую Грецию вторгаются с севера снявшиеся с места под натиском соседей греческие племена эолийцев и дорийцев, жившие до сих пор родоплеменным строем где-то к северу от Балканского полуострова. Наступает эпоха послемикенского упадка. Изделия художественного ремесла становятся грубыми, примитивными, Сложная слоговая письменность микенских дворцов, так называемое линейное письмо Б, была забыта. Греки снова сделались бесписьменным народом - наступает эпоха, которую принято называть "темными веками". Жизнь греков приобретает формы, характерные для народов, живших родоплеменным строем и разрушивших более высокую культуру, как это сделали германцы во время великого переселения народов или предки индийцев арьи, разрушившие в XIV-XIII вв. до н. э. протоиндийскую цивилизацию. В центре интересов такого племени - военные экспедиции предводителей с их дружинами, захват и дележ добычи, героическая смерть в поединке с неприятелем, слава подвигов - при жизни и после смерти. Идеальной формой выражения идеологии такого общества является героический эпос: ею проникнуты песни древнеисландской "Старшей Эдды", индийская "Махабхарата", героический эпос тюркских народов. Греки эолийского племени, жившие первоначально севернее, усваивают поэтическую традицию Микенской эпохи, объединяют ее со своей собственной: язык гомеровских поэм свидетельствует о том, что поэтическая традиция микенских времен дошла до Гомера через эолийских аэдов - творцов героических эпических песен первых послемикенских веков.

В X в. до н. э. эолийцы и греки ионийского племени, жившие в Греции, видимо, уже в микенские времена, начинают колонизировать острова Эгейского моря и северную часть западного побережья Малой Азии. В условиях тесного контакта эолийцев и ионян эпическая традиция переходит к ионийским аэдам. Из сплава эолийских и ионийских диалектных черт с сохранением архаизмов еще более древних эпох складывается поэтический язык гомеровского эпоса. Язык этот был понятен слушателям, привыкшим с детства к песням аэдов - творцов и исполнителей греческого эпоса, хотя в жизни никто на этом языке не говорил.

Необычность языка подчеркивала необычность событий, о которых повествовали аэды, помогала слушателям перенестись в мир героического прошлого, люди которого представлялись намного сильнее, храбрее, во всех отношениях значительнее нынешних. Если даже какое-то выражение оказывалось не совсем понятным, это только поднимало авторитет аэда, который казался знающим то, чего не знают простые люди. Четко урегулированный стихотворный размер - гексаметр, где каждый стих состоял из шести стоп с правильным чередованием долгих и кратких слогов, характерным для всей древнегреческой поэзии, незатейливая торжественная мелодия стихов, певшихся под аккомпанемент лиры - все это еще больше приподнимало песнь аэда над уровнем повседневного существования слушателей.

Между тем Греция постепенно выходила из состояния тяжелого экономического упадка, политической и культурной деградации, в которые она впала после гибели микенских царств. В X в. до н. э. греки начинают в заметных количествах выплавлять железо, и оно постепенно вытесняет бронзу в качестве материала для изготовления орудий труда и оружия. Наступает подъем земледелия, ремесла и торговли, увеличивается численность населения. Возрождается на новой основе изобразительное искусство- вазовая живопись, рельефы на бронзе, скульптура. Религиозные празднества и погребальные церемонии собирают все больше людей из соседних местностей, и исполнение эпических поэм соперничающими между собой в мастерстве аэдами становится неотъемлемым элементом праздничных или траурных церемоний.

Наконец, около 800 г. до н. э., греки заимствуют у финикийцев и приспосабливают к греческому языку финикийский алфавит. В течение VIII в. до н. э. он распространяется, как об этом свидетельствуют надписи, по всему греческому миру. Этим закончился длившийся четыре столетия период, в течение которого послемикенские греки обходились без письменности, период формирования древнегреческого народного героического эпоса.

И вот в то самое время, когда начавшийся подъем все ускорялся в восходящем темпе, где-то в ионийских колониях - на островах или в Малой Азии - традиционное искусство аэда усвоил юноша, наделенный от природы поэтическим гением, какой не проявлялся до того и проявился с тех пор всего несколько раз на протяжении всей истории человечества. Имя его - Гомер.

Биографические сведения о нем, дошедшие до нас от позднейших античных авторов, противоречивы, не всегда правдоподобны, зачастую представляют собой очевидные домыслы. Греки позднейших времен не знали даже, откуда Гомер был родом, что нашло свое отражение в знаменитой эпиграмме. вошедшей в так называемую "Греческую антологию".

Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:

Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.

(пер. Л. Блуменау)

Вызывает сомнение античная традиция о слепоте Гомера: автор "Илиады" и Одиссеи", во всяком случае, прожил зрячим большую часть жизни, впитал в себя яркие картины природы и бытия человека на ее фоне, побывал в гуще сражения, лично соприкоснулся едва ли не со всеми стронами тогдашней жизни. Видел он своими глазами и троянскую равнину, как это явствует из ряда деталей в описаниях "Илиады".

Представление о слепом Гомере легко могло возникнуть по аналогии со слепым аэдом феаков Демодоком в "Одиссее" (VIII, 62 слл.), которого, как и аэда Фемия ("Одиссея", I, 151 слл. и др.), Гомер, по-видимому, наделил идеализированными чертами аэда - своего современника, а может быть, и действительно какими-то собственными. Могли сыграть свою роль в возникновении легенды о слепоте Гомера и слова автора так называемого гомеровского гимна к Аполлону Делосскому (ст. 169-173), назвавшего себя "слепым мужем, живущим на Хиосе": ведь в позднейшую эпоху автором этого гимна считали Гомера.

Греки архаической эпохи, к сожалению, не проявляли интереса к личности и к обстоятельствам жизни авторов даже таких сочинений, которые пользовались широчайшей популярностью. Если бы живший поколением позднее или даже младший современник Гомера Гесиод, автор поэм "Труды и дни" и "Теогония", не вставил в "Труды и дни" некоторых сведений о самом себе, ни эллинистические ученые, составлявшие жизнеописания поэтов классической эпохи, ни мы не знали бы ничего определенного и о нем.

Имя "Гомер" скорее всего подлинное, хотя многие исследователи высказывали сомнения на этот счет. Оно не принадлежит к числу греческих имен, бывших в употреблении, греки его не понимали и всячески пытались объяснить, толкуя его то как "заложник", то как "слепец". Едва ли кто мог придумать такое имя для автора "Илиады" и "Одиссеи": очевидно, имя автора стояло в заглавиях уже первых рукописей поэм. Судя по имени, гениальный поэт мог быть даже и не греком но происхождению: в становлении и развитии эллинской культуры сыграли важную роль многие "варвары" или "полуварвары", усвоившие с детства греческий язык и греческую культурную традицию, - философ Фалес Милетский, отец истории Геродот, писатель-сатирик Лукиан.

Поэмы такой длины и такой сложной структуры, как "Илиада" и "Одиссея", не могли сохраниться в устной эпической традиции, в которой важнейшую роль играла импровизация. Устное эпическое творчество не знает авторского права, и аэды, которые попытались бы воспроизводить "Илиаду" или "Одиссею" по памяти на слух, неизбежно разрушили бы стройную композицию поэмы, пытаясь каждый на свой лад сделать поэму лучше. То, что поэмы дошли до нас не погибнув, может быть объяснено только тем, что они были записаны самим поэтом или под его диктовку при помощи совсем недавно созданного греческого алфавита .

Гомер должен был впитать в себя с юных лет вековую и даже тысячелетнюю традицию устного эпического творчества. У этого жанра фольклора есть свои закономерности, более или менее общие для всех народов, которые создают фольклорный героический эпос. Выявляются эти законы легче всего при изучении эпического творчества народов, у которых оно еще живо, где самый процесс творчества можно непосредственно наблюдать и исследовать. Такие наблюдения были предприняты русским ученым В. В. Радловым в отношении эпоса тюркских народов еще в XIX в. В нашем веке еще живое эпическое творчество народов Югославии изучали с этой точки зрения Матиас Мурко, американцы Мильман Парри и его ученик Альберт Лорд. Исследовалось и исследуется и эпическое творчество других народов.

При этом выяснилось, что в фольклорном эпосе важнейшее место занимает импровизация в процессе исполнения. Певец или сказитель никогда не повторяет единожды созданный и раз навсегда заученный текст. Эпическая песнь в известной мере творится заново для каждого исполнения, но для того чтобы справиться с этой задачей, певец держит наготове у себя в памяти целый набор эпических клише, подходящих одинаково для песней на различные сюжеты. Объем этих клише колеблется от сочетания существительного с его постоянным эпитетом, переходящим из песни в песнь, как "добрый молодец" или "силушка великая" русских былин, принадлежащих к тому же жанру героического эпоса, до целых блоков в несколько стихов, описывающих какую-то повторяющуюся типическую ситуацию.

Фольклорный эпос обычно однолинеен в развитии повествования: события, которые в жизни естественно происходили бы одновременно, развиваясь параллельно, эпос изображает как происходящие последовательно. Действующие лица всегда характеризуются однозначно положительно пли отрицательно, рисуются либо сплошной черной, либо белой краской. Характеры героев изображаются статично, в них не видно развития, даже если цикл эпических песней изображает судьбу героя от рождения до самой гибели.

Эту фольклорную эпическую поэтику вместе с техникой импровизации унаследовал от своих учителей и Гомер. Так, в частности, Гомер сохраняет фольклорную однолинейность повествования; этот принцип изображения событий был открыт у Гомера Ф. Ф. Зелинским и был назван им "законом хронологической несовместимости". Так, в III песни "Илиады" поэт сначала дает довольно длинную сцену между Еленой и Парисом, спасенным Афродитой от рук Менелая, а затем уже сообщает о том, как Мепелай разыскивал Париса на поле сражения, в то время как Менелай, естественно, должен был ринуться на поиски Париса сразу после того, как тот исчез. Широко использует Гомер и характерные для фольклорного эпоса и вообще для фольклора клише. Бог Аполлон у него многократно характеризуется как "сребролукий", а Ахилл как "быстроногий", хотя способность Ахилла быстро бегать не играет роли в развитии действия "Илиады" и в XXII песни (ст. 136-203) он так и не смог догнать убегавшего от него Гектора. Небо именуется звездным, даже когда действие происходит средь бела дня ("Илиада", VIII, 46; XV, 371). В I песни "Илиады" в описании жертвоприношения мы читаем:

Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы,

Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,

Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли

Вдвое кругом и на них положили останки сырые.

....................

Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,

Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,

Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.

Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили;

Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;

И когда питием и пищею глад утолили…

(I, 458-461; 464-469)

Во II песни (421-424, 427-432) эти стихи в греческом тексте повторяются слово в слово.

И все же приемы индивидуальной и обусловленной ситуацией точкой характеристики героя уже проявляются отчетливо в гомеровских поэмах. Так, эпитет "ужасный" необычен для Ахилла (он применяется чаще всего к Аяксу, сыну Теламона), и когда мы читаем в XXI песни "Илиады":

Царь Илиона, Приам престарелый, на башне священной

Стоя, узрел Ахиллеса ужасного: все пред героем

Трои сыны, убегая, толпилися; противоборства

Более не было...

("Илиада", XXI, 526-529),

невозможно допустить, что Ахилл назван "ужасным" случайно, а не в соответствии со сложившейся ситуацией и как бы увиденный глазами Приама.

В самом стиле прямой речи героев Гомера заметны различия, свидетельствующие о том, что Гомер характеризует своих героев не только тем, что они говорят, но и тем, как они говорят. В частности, склонность престарелого Нестора к многословию была отмечена уже в древности. Аякс, сын Теламона, говорит не так, как Диомед.

Характеры гомеровских героев уже очень далеки от фольклорной однозначности и прямолинейности. Гектор, главный противник Ахилла и всех ахейцев, предстает перед нами героем, который готов погибнуть и погибает, защищая свой город, предстает любящим мужем и отцом ("Илиада", VI, 404-483). Именно в уста Гектора, а не кого-либо из ахейских воителей вкладывает Гомер слова, которые выглядят как прочувствованная формулировка его собственного мироощущения:

Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам

Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь,

Вправо ли птицы несутся, к востоку денницы и солнца,

Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.

Верить должны мы единому, Зевса великого воле,

Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!

Знаменье лучшее всех - за отечество храбро сражаться!

Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?

Ежели Трои сыны при ахейских судах мореходных

Все мы падем умерщвленные, ты умереть не страшися!

("Илиада", XII, 237-246)

Но и его охватывает трепет при виде приближающегося Ахилла. Он обращается в бегство, обегает трижды вокруг Трои, преследуемый Ахиллом, и только обманутый Афиной, явившейся к нему в облике его брата Деифоба, решается на роковой поединок с Ахиллом ("Илиада", XXII, 131-248).

Образ главного героя "Илиады" Ахилла не только неоднозначен, но и обнаруживает на протяжении поэмы черты развития. Ахилл, сильнейший из сильных и храбрейший из храбрых, не выдерживает обиды, нанесенной ему верховным предводителем ахейцев под Троей Агамемноном, отобравшим у него любимую им пленницу Брисеиду. Разгневанный Ахилл перестает участвовать в сражениях и через свою мать, богиню Фетиду, добивается того, что Зевс ниспосылает ахейцам поражения, которые заставляют их раскаяться в обиде, нанесенной самому могучему из героев. Гомер признает, что у Ахилла были все основания для того, чтобы прийти в ярость, и все же он уже во вступлении к "Илиаде" называет гнев Ахилла "губительным, пагубным" (I, 2: в переводе Гнедича "грозный"), а затем шаг за шагом показывает, что поведение Ахилла привело к гибели его лучшего друга Патрокла . Ахилл наконец раскаивается в своем поведении. Он выступает на защиту ахейцев и убивает в поединке Гектора. Но здесь Гомер изображает Ахилла преступившим в скорби по Патроклу и в ненависти к Гектору божеские и человеческие законы: Ахилл глумится над телом мертвого Гектора и собирается лишить его погребения. Лишь в заключительной песни "Илиады" Гомер показывает Ахилла, смягченного горем явившегося к нему отца Гектора Приама. Ахилл выдает ему для погребения тело Гектора и сам плачет вместе с Приамом (XXIV, 509-512). Тот самый Ахилл, которого лишь вмешательство Афины удержало в I песни от нападения на Агамемнона (188-221), в XXIV, последней, сам принимает заранее меры, чтобы не допустить вспышки гнева, которая могла бы побудить его посягнуть на явившегося к нему просителем Приама (582-586).

Одним из наиболее бросающихся в глаза художественных приемов гомеровского эпоса является изображение героев действующими не по собственному побуждению, а получающими в важные моменты помощь и советы от покровительствующих им богов. Так, уже в I песни "Илиады" видимая только Ахиллу Афина по поручению Геры останавливает его в тот момент, когда он был готов броситься с мечом на Агамемнона, и обещает Ахиллу удовлетворение за нанесенную ему обиду (I, 193-218). В III песни Афродита спасает от гибели Париса-Александра, потерпевшего поражение в поединке с Менелаем (III, 374-382). При этом боги всегда добиваются того, чтобы действие развивалось либо в соответствии с уже сложившейся эпической традицией, либо в согласии с художественным замыслом поэта, так что немецкие филологи метко охарактеризовали эту поразительную черту гомеровского эпоса как Gotterapparat - т. е. "аппарат богов", который поэт использует для развития действия в нужном направлении.

Очевидно, люди догомеровской и гомеровской эпохи могли в критических ситуациях ощущать принимаемые ими решения как результат внушения божества, а кому-то из них казалось, что он слышал их указания или даже видел этих богов в человеческом или в каком-либо ином облике Однако в гомеровской поэзии вмешательство богов в дела людей и их руководство героями явно превратились в художественный прием, имеющий в частности, целью приподнять героев эпоса и их дела над обычным человеческим уровнем. Не случайно неожиданное выступление Терсита, цризвавшего воинов отправляться по домам, мотивировано всего лишь его собственным низменным характером, а противодействие, которое оказал ему и другим желавшим вернуться Одиссей, мотивировано полученным им от Афины поручением ("Илиада", II, 166-277): вмешательства богов Гомер удостаивает только лучших - благородных героев знатного происхождения.

Даже саму судьбу - Мойру - ставит Гомер на службу своим художественным задачам: он прибегает к ссылке на нее, когда не может, не вступая в противоречие с традицией или с общим замыслом произведения, развивать действие так, как это соответствовало бы его симпатиям или было в данный момент художественно выигрышно. Так, явно сочувствующий Гектору в его поединке с Ахиллом поэт заставляет сочувствовать Гектору самого Зевса (XXII, 167 слл.) и объясняет гибель Гектора, видимо закрепленную в традиции и, во всяком случае, необходимую в соответствия с замыслом "Илиады", решением судьбы.

Догомеровская эпическая традиция была обширна и разнообразна. Слушатели Гомера должны были хорошо помнить множество сказаний о богах и героях, очевидно, чаще всего облеченных в эпическую форму. Об этом говорит то, что Гомер часто довольствуется лишь намеками на чрезвычайно интересные мифические эпизоды типа подвигов Геракла и конфликтов, возникавших у Зевса с преследовавшей Геракла Герой: аудитория не простила бы Гомеру такой скупости в изложении, если бы большинству слушателей не было хорошо известно, о чем идет речь. Некоторые эпизоды из эпической традиции, в том числе и не относящейся к Троянской войне, Гомер, судя по всему, использовал в своих поэмах не только непосредственно, но и в качестве отправных пунктов для создания аналогичных эпизодов на совсем другом материале. Так, есть основания думать, что древнее повествование о гневе Мелеагра и об его отказе сражаться, которое использует в своей речи, увещевая Ахилла, Феникс ("Илиада", IX, 529-599), могло подать Гомеру идею поставить гнев Ахилла в центре действия "Илиады".

Печать

Также интересно:

Период обращения венеры вокруг солнца и другие интересные факты о ней

Пластиды: виды, строение и функции

Сатанинские дни по лунному календарю

Рекомендуем почитать:

2024-04-25 00:05:34

Как определить шизофрению у человека: способы и методы Как понять есть ли шизофрения

2024-04-22 00:06:27

Праздничная курица в клюквенном соусе

2024-04-22 00:06:27

Салат "острая клубничка"

В продолжение темы:

Сад и огород

Как сделать из груш заготовку на зиму: вкусные рецепты и дельные советы

Лучший способ извлечения сока из груш — прессование измельченных плодов. Полученный сок процедить через марлю, разлить в подготовленные банки или бутылки и стерилизовать от 15...

Новые статьи