Подпиши названия помещений дома римского патриция. Дом и частная жизнь

холмов и Рим низин .

На холмах Рима обычно селились очень состоятельные люди. Они строили роскошные особняки , разбивали прекрасные парки и сады.

Воздух на римских холмах был свеж и сильно отличался от воздуха римских низин, где селились в основном бедные люди.

Дома богатых римлян

По своему виду дома знатных древних римлян напоминали прямоугольную деревенскую усадьбу. Со всех сторон такие дома были окружены различными постройками. По всему периметру усадьбы обязательно делали летом навес на столбах для защиты от палящего римского солнца.

Большой двор в центре римских домов совсем скоро превратился в атрий , большую жилую комнату. Через большой проем, который оставался в крыше свет обычно попадал и в другие помещения. был местом совместных дел в римской семье. Здесь семья собиралась для обеда или ужина, занималась общими делами, а также принимала гостей . Именно в атрии римляне приносили жертвы ларам, держали ткацкий станок, а также хранили свои деньги.

Однако уже в первом веке до н.э. атрий утратил все прежние функции и превратился в самую лучшую комнату в римском доме . В атрии принимали самых важных гостей, собирали клиентов и вели деловые беседы. Глубокая ниша атрия , которая раньше служила спальной хозяевам, стала использоваться как кабинет главы семейства и получила название таблина . В этом помещение отныне хранился семейный архив и другие важные документы.

Римского дома имел вытянутую прямоугольную форму. Его окружали колонны, а все открытое пространство было занято растениями и цветами. Это пространство в римском доме называли перистиль .

Колонны , фонтаны , ниши и пол в домах древних римлян обычно покрывали штукатуркой и раскрашивали рисунками на различные темы. Кроме того помещения повсюду украшались различными статуэтками .

Также состоятельные римляне строили для своего отдыха и развлечений огромные загородные виллы . Они планировались, так же как и особняки. Единственно к ним обычно добавлялись водоемы .

Дома бедных в Древнем Риме

Бедняки Рима , как правило, жили в многоэтажных домах, которые назывались инсулами . Хотя в этих квартирах также жили и зажиточные римляне. Самое полное представление о римской инсуле можно получить в , которая долгое время была главным римским портом .

На каждый этаж инсулы с улицы вела своя собственная лестница. Если фасады особняков римлян были обращены внутрь, то окна инсулы, как правило, вели на улицу. Здание инсулы было лишено каких либо украшений . Оно даже не было покрыто штукатуркой. Только в инсулах с дорогими квартирами вход обычно украшался колоннами или кирпичной кладкой. Инсулы строили различными как по высоте, так и по планировке.

Римляне умели обогревать свои здания теплым воздухом. Обогрев применяли в банях, в отдельных комнатах богатых усадьб, а также на первых этажах римских инсул. Возле помещения, которое нужно было обогреть складывали печь со сводом. Из этой печи по горячий воздух поступал в подвал и нагревал мраморный пол комнаты. Прогревание шло очень медленно, зато тепло сохранялось очень долго.

Для прогрева стен римляне прокладывали в них трубы, по которым из подвала шел горячий воздух. Кроме того, помещения в римских домах обогревались простыми жаровнями из бронзы или меди.

Освещались римские дома с использованием светильников и свечей . В римских инуслах не было отдельных уборных. Жители инсул должны были выносить нечистоты на улицу в общую навозную кучу.

Рим на карте Италии

ЖИЛЫЕ ЗДАНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ

Наименование параметра	Значение
Тема статьи:	ЖИЛЫЕ ЗДАНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ
Рубрика (тематическая категория)	Дом

Жилых зданий в Древнем Риме было два типа: domus и insulae.

Домус (илл. 88, 89)- особняк, сельский по своему происхождению, жилище для одной семьи, в базе своей прямоугольное в плане строение, имевшее самостоятельные выходы на улицу.

Основные структурные элементы среднестатистического домуса: атриум, имплювий, таблинум, перистиль, огород (сад).

Атриум . С ранних республиканских времен домус представлял собой дом с большой ком­натой, в центре которой был очаᴦ. Из-за копоти от очага, осœедавшей на стенах и потолке, это помещение стало называться атриумом (от лат. ater - закопченный). Вокруг атриума располагаются иные, в основном служебные помещения.

Атриум всœегда оставался центральной залой, которая соединяла между собой всœе отдельные части жилища. Главная функция атриума – чтобы свет достигал всœех помещений дома, так как сам по себе дом не имел других окон кроме тех, что выходили во двор.
Размещено на реф.рф
В атрий сходилась обедать вся семья, заниматься домашней работой. В нем приносили жертву Ларам, держали ларец с деньгами. По традиции, до конца республики в атрии стоял ткацкий станок. В атрии собирались клиенты, в нем принимали посœетителœей, вели деловые беседы (илл. 90).

Бассейн (имплювий). Дым от очага выходил через отверстие в потолке – комплювий (compluvium). Через указанное отверстие дождевая вода стекала в бассейн (имплювий), устроенный в полу атриума.

Таблинум. В глубинœе атриума располагалась центральная комната – таблинум – где жили хозяева.

Перистиль. Постепенно со 2 в. до н.э. - под греко-малоазийским влиянием - вся жизнь семьи стала сосредотачиваться в новой главной части римского дома - перистиле - открытом пространстве, окруженным со всœех (или с двух) сторон портиками с колоннужной. Чаще всœего в центре углубленного в землю пространстве под световым колодцем перистиля располагался большой фонтан, вокруг - фонтаны поменьше.

В случае если перистиль завершался глубокой нишей, центр которой сос­тавлял фонтан, а саму нишу омывал бассейн, то данное сооружение римляне называли нимфей , которых было много и частных, и в об­щест­венных домах по всœей империи. Колонны, фонтаны и ниши были раскрашены или покрыты штукатуркой под мрамор.

Сад. Сад является неотъемлемой частью дома, но носил в большей степени характер огорода. Под влиянием завоеванных Греции и Востока ʼʼогородʼʼ превращается в сад удовольствий. Сад был продолжением особняка и устроен так, чтобы обеспечить владельцу покой во время прогулки или отдыха. С эпохи Августа приходит мода стричь сады так, чтобы они образовывали определœенный рисунок – от инициалов владельца по бытовых сцен. Можжевельник окантовывал бордюра аллей, вдоль которых росли благовонные цветы, миртовые деревья стриглись в форме беседки, плющ обвивал колонны. Каменные горки с цветами, сверхмодные и популярные искусственные гроты с фонтанами. Модным было, чтобы ручей пересекал сад.

Городские domus атриумного типа строились по сельскому образцу.

Строительство жилых домов с каменными стенами начинается в Риме во второй половинœе 6 в. до н.э.

Входные двери обыкновенно были двустворчатые и открывались внутрь. Звонком в дверь служили молоток, кольцо или колокольчик. Снаружи дом запирался замком (типа висячего), изнутри - засовами из желœеза или дерева.

Двери с внутренней стороны держали на запоре, к ним был приставлен привратник. Чтобы он не мог уйти, его приковывали к стене. При входе посœетителя встречала живая собака, иногда - ее мозаичное изображение с над­писью cave canem. Или мозаичная надпись на пороге: “Salve”.

Вместо номеров домов были надписи - обыкновенно писалось имя хозяина. К этому прибавлялась еще какая-нибудь формула, имевшая значение доброго предзнаменования, изречение или магические слова, которыми отвращалась опасность пожара. В праздники двери украша­лись зелœеными ветвями, цветами и горящими светильниками.

У входа в дом близ наружной двери или около кухни обычно стояли прислоненные к стене лестницы с перилами.

В богатых домах атриум отделялся - кроме двери - прихожей (коридором). Замкнутый с обоих концов, коридор представлял собой переднюю: здесь клиенты ждали допуска к патрону, ликторы оставляли свои атрибуты (в домах магистратов), в случае траура - выставлялся кипарис для предупреждения посœетителœей и прохожих. Направо и налево от прихожей вдоль улицы обыкновенно устраива­лись конюшни или помещения для лавки, отдававшейся внаем.

В случае если дождей долго не было, имплювий запол­няли водопроводной водой. Из имплювия вода по трубам поступала в цистерну, устроенную под полом. Её черпали через отверстие, оформ­ленного в виде невысокого круглого колодца. Имелся также сток на спуска на улицу грязной воды.

До появления отдельной кухни рядом с имплювием складывали очаᴦ.

Летом в качестве защиты от солнца горизонтально над отверстием крыши растягивалась velum.

Пол в атриуме 4-3 вв. до н.э. был сделан из толстого слоя цемента или даже глины, смешанной с кусочками кирпича, черепицы, раковин. Стены белились известью и раскрашивались узорами.

Перпендикулярные к стенам перегородки образовывали вокруг атриума ряд загородок для помещений, ставшие со временем отдель­ными комнатами. Римляне не любили строить жилые комнаты на улицу, так как за неимением стекол не были почти никакой возмож­ности устраивать настоящие окна в наружной стене (по крайней мере в нижнем этаже).

При входе в атриум напротив дверей стояло брачное ложе. Это была высокая (взбирались на нее при помощи лестницы) роскошно украшенная большая кровать. Позднее, когда для родителœей стали устраивать особую спальню, стоявшее в атриуме брачное ложе при­обрело символическое значение.

Далее помещался очаг, олицетворявший собой дом, и алтарь домашних богов. Первоначально им служил камень, на котором приготовлялась пища. Прежде чем приступить к трапезе, на камень клали первый кусок пищи, прежде чем пить, у него совершали воз­лияние. В бедных жилищах очаг имел вид каменной или кирпичной четырехугольной плиты, возвышавшейся на несколько сантиметров над полом. У богатых - маленькое сооружение, похожее на алтарь, полукруглой или четырехугольной формы высотой более метра. Наверху была устроена впадина для разведения огня, а с боку или внизу отверстие, через ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ вытекали возлияния, а также кровь и сок жертвоприношений.

Вокруг домашнего алтаря помещались лары - духи-покровители рода. Иногда алтари были прислонены к стене перед нишами или стояли отдельно около имплювия. Позднее алтарь стал служить только украшением, так как появилось особое святилище lararium, в котором совершались обряды домашнего культа. А в комнатах вокруг алтаря стали жить только рабы или в них устраивались кладовые.

Со временем, когда хозяева стали устраивать отдельные спальни, ниша в атрии получила название tablinum - большая комната͵ имев­шая сообщение только с атриумом и не отделявшаяся перегородкой. Обычно он помещался против коридора, так что оттуда можно было видеть всœех входящих и выходящих. Сначала таблинум служил сто­ловой, позднее перешел в исключительное пользование отца семей­ства. Здесь он помещал изображения пенатов, хранил деньги, бумаги, книги. Главенствующее место в таблинуме имел большой металли­ческий или деревянный сундук, обитый пластинами или гвоздями. Он стоял по правую сторону у стены или пилястра, был заперт и опеча­тан. Отец семейства мог уединиться в таблинуме при помощи зана­весок, портьер, деревянных ширм или подвижных перегородок.

С появлением перистиля таблинум остался кладовой семейных документов и кабинœетом домовладельца, но задняя стена исчезла. Таблинум стал служить широким коридором, соединявшим атриум и перистиль, как и устраивавшиеся коридоры по левую и правую стороны от него.

Направо и налево от табинума были симметрично расположены две комнаты (бывшие повети), отделявшиеся обыкновенно поднятыми занавесями - так называемые alae - крылья. Οʜᴎ служили парадными комнатами для удобного приема гостей, меблированные главным образом стульями с подушками, креслами и табуретами. Здесь поме­щали самое почетное в доме - трофеи, imagines предков - восковые маски, размещенные в стоявших у стен шкафах таким образом, чтобы по ним можно было проследить родословную хозяина. Под каждой маской была небольшая хвалебная надпись.

Особых комнат для мужа и для жены не было.

Кухня помещалась в самом конце дома - от запахов и уменьшения опасности пожара. Рядом с кухней - маленькое помещение, а иногда простое углубление в стене - туалет.

Часто устраивали выступавший над тротуаром балкон. Позднее в этих комнатах второго этажа спали рабы или отдавались жильцам. Для обогрева исполь­зовались переносной бронзовой жаровней, которую разжигали во дворе и вносили с уже недымящимися углями в комнаты.

Вокруг колоннады перистиля были столовые, в богатых домах - несколько, крытые и без потолка. Эти помещения носили греческое название triclinium (вокруг стола было три скамьи для возлежания, располо­женные в виде буквы П).

Затем шли спальни для дневного и ночного отдыха. По обычаю, они были небольшие, часто не имели другого отверстия, кроме двери, иногда заменявшейся портьерой. Перед спальней часто устраивалась передняя, где постоянно находился раб. Кровати помещались в алькове или углублении в стене.

В богатых домах вокруг перистиля были: особые залы для бесед - exedra (с потолком - для зимы, открытые - для лета), библиотеки, картинные галереи и ванные.

В библиотеках в стенах устраивались ящики, над которыми обы­кновенно был пюпитр, прикрепленный к стене или даже вделанный в нее. Каждый ящик разделялся на несколько отделœений посредством перегородок. В пронумерованные отделœения помещались книги-свит­ки. Все деревянные части делались из драгоценных пород дерева. Украшению библиотеки способствовали статуи и бюсты муз, Апол­лона, Минœервы и знаменитых поэтов. Обычным дополнением библио­теки служила пинакотека - картинная галерея.

Стены домов покрывались штукатуркой и украшались фресками. Самыми распространенными мотивами росписей были плоды, цветы, маленькие гении, которые бегают, пляшут, поют, ловят рыбу, столяр­ничают, собирают виноград, пьют, танцовщицы, акробаты, мифологи­ческие сцены. Были сюжеты, заимствованные из домашней жизни и роспись под кессоны. Во временя Сенеки свод любили украшать стек­лянными пластинками.

Пол устилался тщательно пригнанными цветными камнями и мраморными плитами, из которых составлялись геометрические фи­гуры, или кусочки разноцветного мрамора, вдавленного в цемент, изображал какой-нибудь предмет. В домах бедняков пол покрывался слоем глины, смешанной с черепками.

В начале 4 в. н.э. (эпоха Константина) в Риме насчитывалось 1790 домов-особняков (domus - собственных домов, где жили только хо­зя­ева) в среднем по 30 человек, включая рабов, в каждом и 46602 insulae, в среднем по 40 человек в одной.

Посмотреть (и даже потрогать) подлинные фрагменты архитектурного убранства из знаменитого итальянского города Помпеи можно, доехав до… Петродворца и посœетив в нем не так давно открывшийся для посœетителœей Царицын павильон (илл. 90-а), построенный для жены Николая I (в связи с этим так и названный). В облике павильона отразилось увлечение древнеримской гражданской архитектурой, охватившее после открытий, сделанных в Помпеях, многих европейских зодчих. Автор проекта архитектор А.И.Штакеншнейдер лично ездил в Италию в Помпеи проводить замеры. Черты, характерные для помпейского дома, особо проступают в планировке павильона: среднее помещение имеет квадратный мраморный бассейн с фонтаном и остеклененный фонарь в потолке (как в атриуме), гостиная с четырьмя колоннами схожа с перистилем. Пол в столовой украшен подлинной античной мозаикой. В северном участке сада и находятся упомянутые подлинные помпейские фрагменты (илл. 90-б).

Инсула (илл. 91, 92).

Инсула - многоквартирный дом со множеством не связанных между собой семей, без отдельных выходов на улицу, стал распро­страняться в эпоху ранней империи.

Между многоквар­тирным и многоэтажным домом древние не видели принципиальной разницы - и термин insulae был перенесен на данный тип дома (илл. 98).

Характерные черты инсулы.

Наличие нескольких этажей, обычно 3-4-х. (Август запретил возводить здания, выходившие фасадом на улицу, выше 20 метров; правда, впоследствии это не соблюдалось). На каждый этаж с улицы ведет своя широкая, со ступеньками из кирпича или травертина, лестница. Окна смотрят на улицу или во внутренний двор.
Размещено на реф.рф
Кирпичная кладка не штукатурилась. Балконы. Перед лавками первого этажа часто идет портик. Уборных (в Риме) не было, пользовались общественными, мусор и нечистоты выносили, а то и просто выбрасывали из окна на улицу.

В инсулах на второй этаж, где селились всœегда наиболее состоятельные люди, вели отдельные широкие лестницы, на третий этаж поднимались, как правило, по внутриквартирным лестницам со второго, на четвертый и выше – вели узкие лестницы, входы на которые размещались с другой стороны дома.

Пяти-шести этажная инсула могла вместить до четырехсот жильцов.

Площадь квартир была разной. В Остии, к примеру, многокомнат­ные квартиры, в т.ч. двусторонние или соединœенные с верхним этажом, были от 100 до 150 кв. метров. В каждой квартире - одна или две парадные комнаты, широкий, до четырех метров, коридор, потол­ки высотой до 3,5 метров. Но...

Обилие света и воздуха в просторных комнатах приятно в хоро­шую погоду. Осенью и зимой от мороза и дождя защиты не было. Стекло было дорого, его использовали преимущественно в банях. В раму вставляли слюду, но чаще всœего окно закрывалось деревянными ставнями. Вместе с тем, дрова стоили дорого. Жаровня чадила, све­тильник давал обильную копоть.

Были и еще причины неуютности жизни в инсуле. За жильцами и главным арендатором следил специально поставленный хозяином раб - инсулларий. Вещи въехавшего жильца считались отданными хозяину в залог, как обеспечение регулярности внесения квартирной платы, которая повышалась каждые полгода и была в четыре раза выше, чем в остальной Италии. В случае неуплаты хозяин имел право забрать себе те вещи, которые находились в квартире жильца постоянно. Или снять деревянные ступеньки лестницы, ведущей к нему в квартиру: должник пребывал в "блокаде" до тех пор, пока не уплачивал положенную сумму. В случае продажи дома новый владелœец имел право выселить жильцов, как и снести.

Скученность и теснота в жилых зданиях (как и на улицах) имели свои глубинные причины. С самого начала римское архитектурное мышление отличалось от греческого. Теснота и жилища-ульи - два слагаемых единого ощущения жилой среды. Быть всœегда на людях, принадлежать к плотной живой массе сограждан, вмешиваться и растворяться в них воспринималось императивно. Ведь сами боги научили ранних римлян "...строить дома, сочетая жилище свое воедино с крышей другой". С другой стороны, деловой люд не имел возможности жить в пригородах: не было транспорта и был запрет ездить по улицам с наступлением темноты.

Страбон заметил, что дома в Риме "строятся непрерывно по причинœе обвалов, пожаров и перепродаж". Техника строительства часто нарушалась. Для шестиэтажного дома, к примеру, закладывали неглубокий фундамент, для цемента брали не красную пуццолану, а более дешевую и лежавшую на поверхности - темно-серую, внутренние перегородки плели из хвороста͵ использовали необожженный кирпич и т.д. Случались землетрясения и обильные разливы Тибра.

Отопление домов горячим воздухом римляне знали, но проводили его не выше первого этажа. Обогревались же жаровнями, для освеще­ния использовались светильниками и свечами. Отсюда частые пожары (несмотря на законодательное предписание каждому жильцу иметь запасы воды).

Деревенская усадьба

Усадьба (villae rusticae) представляла собой прямоугольник, окруженный со всœех сторон постройками. Οʜᴎ тесно примыкали одна к другой, образуя вокруг двора сплошную стену. Над всœеми строе­ниями шел опиравшийся на столбы навес. Во дворе был обязательно источник с водой. В теплое время года пищу готовили во дворе.

Домашняя обстановка (илл. 93).

С 3 в. до н.э. Рим знал два вида ложа lectus (каменный лежак) и grabatus - кровать с рамой, затянутой ременной или веревочной сет­кой, на которые клался матрас.

Деревянная кровать стояла на четырех ножках, каждая пара кре­пилась поперечиной, в качестве сетки натягивался частый ременной переплет. Ножки вытачивались, иногда из кости, и покрывались узо­ром или обивали бронзой. Ею же отделывали изголовье, где помеща­лись фигуры или части тел животных; очень часто там находилась голова осла. Для облицовки (тонкими листиками) кровати брали се­ребро, золото, слоновую кость и панцирь черепахи. Отделывали кровати также деревянными фанерками, преимущественно из клена. Были кровати обитые бронзой и целиком из бронзы (94).

Матрас и подушки набивались обработанной и крашеной шерс­тью. В начале империи стали употреблять перья и особенно гусиный пух. Бедняки могли довольствоваться сушеными речными водоросля­ми. Наволочки были полотняные и шелковые. Одеяла были дорогими, в т.ч. сшитых из кротовых шкурок. Иногда клали двойное пок­ры­ва­ло. Пользовались популярностью вавилонские одеяла с вышивка­ми и затканные пестрым узором египетские.

Все виды мебели, предназначенной для сиденья, обозначало слово sella.

Стулья со спинкой назывались cathedra, их спинки в виду полу­круга и сиденья снабжались мягкой подушкой. У кресла домовла­дельца - solium - богато украшенная спинка доходила до высоты плеч и иногда возвышалась над головой сидящего, массивные ручки, высо­кие ножки или крепкие подмостки. Стулья с выгнутыми ножками и сильно откинутой назад спинкой считали предназначенной для жен­щин. Стулья без спинок с вогнутым сиденьем предназначались для ремесленников, школьиков и солдат.

Частью римской мебели было sella curulis - курульное кресло - табурет с плоским сиденьем из слоновой кости, позднее из металла, без спинки, на кривых ножках, которые перекрещивались в виде буквы Х. Право сидеть на нем принадлежало лишь консулам, преторам и пропреторам, курульным эдилам, диктаторам, начальникам конницы, позднее и квесторам, из жрецов - фламину Юпитера.

Sudsellium представлял собой довольно низкую скамью, на которую садились рядом народные трибуны или плебейские эдилы. Bisellium - двуместная скамейка без спинки, предназначенная для муниципальных декурионов.

В центре атрия на самом освещенном месте около комплювия стоял картибул (от carto-tabulum - "стол для котлов") - тяжеловесный с каменной или деревянной продолговатой доской стол с каменными ножками. Их высекали в виде пилястров или колонн с канелюрами и фризом. Ножки могли заменяться сплошной мраморной плитой. Она обязательно заканчивалась крылатыми чудовищами (грифонами) с мощными львиными лапами. Пространство между фигурами запол­нялось традиционным растительным орнаментом.

В древние времени римляне ели сидя, потом распространился обычай возлежать за столом (в связи с этим столы были низкими) (илл. 97). С этой целью вокруг четырехугольного стола помещались три низких ложа, четвертая сторона оставалась открытой (для подачи еды). На каждом ложе помещалось три человека, в случае если ели более девяти человек, накры­вались дополнительные столы. В конце республики стали входить в моду круглые столы - в данном случае прямые ложа заменялись одним полукруглым, называвшимся sigma. Ложа покрывались мягкими поду­ш­ками и коврами.

В 1 в. до н.э. в моду вошли делавшиеся из "цитруса" круглые де­ревянные обеденные столы на одной ножке из слоновой кости. Стоили эти столы сотни тысяч сестерций. Как правило, верхняя доска состояла из двух половинок. Достоинством "цитруса" были его красновато-ко­ричневая окраска и рисунок древесины: "тигровые" длинные полосы, пятнистость пантеры, завитки, напоминавшие "глазки на павлиньем хвосте".

Кроме обеденных у римлян были небольшие переносные. Обычно у ложа стоял столик с одинаковой с ним высоты на трех-четырех деревянных, каменных или металлических ножках, обычно изящно изогнутых и оканчивающихся козьими копытцами. Верх столика делался из дорогих камней, металла или дерева. А найденный в Помпеях сделан в виде круглой корзины, покоящийся на головах трех сатиров. Часто стол обкладывался только фанерой дорогого дерева.

Имелись раздвижные столики, их делали выше или ниже с помо­щью скреп, ходивших на шарнирах.

Специфика одежды римлян была в том, что ее нужно было склады­вать, а не вешать. По этой причине на первом месте был сундук, затем шкаф. Сундуки были объёмны, их делали из бука, кипариса, липы и обивали бронзовыми или медными платинами, порой с добавлением литых фигурок. В шкафах ученые складывали свои свитки, а ремесленники - свой товар.

В комнатах, под портиками, в саду римляне расставляли вазы, имевшие формы кратеров, амфор, урн и патеров и изготовлявшиеся из порфира, мрамора, бронзы, других ценных металлов и пород.

Наибольшим своеобразием отличалась этрусская керамика (илл. 97-а). Главное касалось формы. Это и причудливая по облику посуда с ручками, уподобленными человеческой фигуре или какому-нибудь существу, формы кувшинов, напоминающие животное, птицу, растение или плод. Посуда 7 в. принято называть импасто и буккеро. Она изготовлялась на гончарном круге, имела красную или черную (цвет глины) поверхность, отполированную с помощью лощения.

Домашнюю утварь, в особенности посуду, ставили на треножник. Их ножки имели, как правило, на конце вид лапы с когтями какого-нибудь животного и были украшены листьями или скульптурными изображениями, верх был плоский или представлял собой впадину.

Римское ведро имело украшения по краям. Блюда чаще всœего были глиняные, а были и из металла чеканной работы. Особенно ценилась посуда из янтаря и хрусталя. Для черпания и наливания жидкостей использовали металлические посуды. Ручки украшались по краям и посœерединœе масками, фигурками и пальмовыми листьями. Кувшины, из которых после пира лили воду на руки или совершали возлияния, а также хранили вино, снаружи были гладкие или покры­тые чеканкой. Для хранения вина также использовались глиняные амфоры, зарывавшиеся наполовину в землю или прислонявшиеся одна около другой вдоль стенки.

Жаровни были бронзовые и глиняные (илл. 95). В сельских домах помеще­ния обогре­ва­лись с помощью глинобитных печей. Для отопления терм и домов в северных провинциях устраивали гипокаусты (илл. 61).

Первоначально римляне употребляли для освещения своих жилищ факелы из воска и сала, а позже смолистые лучины. Масляная лампа из бронзы или глины (lucerna) состояла из резервуара (круглого, выпуклого или эллиптического), шейки и ручки. Были лампы от одной до двенадцати горелок. Резервуар и горлышко украшались рельефами. Некоторые лампы стояли на нише, имевшую, к примеру, форму ноги, обутой в сандалию. Имелись стойки, к которым прикреплялось сразу несколько ламп (илл. 96).

В больших помещениях лампы ставились на подставки, подвеши­вались к потолку. Такая лампа обыкновенно ставилась на подставку в виде колонны высотой до двух метров, чаще в виде древесного ствола. Этот стержень опирался на базис, чаще всœего сделанный в виде трех ног какого-нибудь животного, сверху была маленькая капитель или человеческая фигурка, поддерживавшая диск, на который и ставилась лампа.

Существовали фонари - латерны для освещения входа в дом или для вечерних прогулок.

ЖИЛЫЕ ЗДАНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ - понятие и виды. Классификация и особенности категории "ЖИЛЫЕ ЗДАНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ" 2017, 2018.

Древнеримское и современное городское жилище.

Как жили городские жители древнеримских мегаполисов? Сильно ли их бытовые условия оличались от современных?

Жилище древних римлян было трех типов: инсула, домус и вилла.

Инсула (от латинского insula - остров, отдельно стоящее здание) - многоэтажный и многоквартирный дом в древнем Риме.

Еще реконструкция:

Большинство квартир в инсулах были неотапливаемыми, малоосвещёнными. За исключением первого этажа некоторых инсул, в них отсутствовали водоснабжение и канализация.

В квартирах простых людей на верхних этажах не было водоснабжения, канализации, туалета и отопления. Квартиры беднякам, скорее, служили местом для ночёвки и хранения скромного имущества, большую часть дня жители города проводили на улице, в лавках и на рынках, в забегаловках и банях.

Жильцам верхних этажей приходилось пользоваться банями , покупать воду у водоносов или ходить за ней во двор, к ближайшему фонтану или колодцу. Водой инсулы снабжали также многочисленные разносчики воды -aquarii.

Для некоторых горожан единственным местом ночёвки становилось пространство под лестницей (subscalaria ) в инсуле или в подвале (fornix ) торговой лавки или мастерской. В вонючих подвалах, по сообщениям античных авторов, обитали проститутки, останавливались на ночлег попрошайки и нищие. Государственным служащим, садовникам и писцам разрешалось ночевать в общественных постройках, самые неимущие ютились под мостами. Инсулы и склады чаще всего подвергались ограблениям.

Особенностью римского водоснабжения было то, что вода всегда лилась непрерывным потоком; хотя римляне и были знакомы с конструкцией запорного крана, они никогда не применяли его для водопроводов. Соответственно, в частные дома вода подавалась через фонтаны , бассейны и нимфеи - конструкции, подразумевающие непрерывный проток воды. Это было возможным только для достаточно обширных помещений, и только на уровне земли. Водоснабжение и канализация в остийских инсулах и, с большой вероятностью, и в Риме имелись только на первых этажах в комфортабельных квартирах.

На первых этажах инсул, в более комфортабельных квартирах селились обеспеченные жильцы зажиточные вольноотпущенники , всадники и даже сенаторы .

Современная хрущевка - просто рай по сравнению с самой комфортабельной инсулой.

Ни владельцы дома, ни арендаторы сами не жили в инсулах, а искали более комфортные условия проживания, а переезд даже из комфортабельной квартиры в домус считался признаком возвышения по социальной лестнице

Римские дома, домусы (от латинского слова domus - дом, жилище, хозяйство), строились, по-видимому, под влиянием греческих домов с атриумом и перистилем. Это были дома римской знати, особняки. В домусе могли быть таберны (лавки, мастерские), часть помещений могла сдаваться внаем.

Парадной, официальной частью домуса был атриум, в который можно было войти по протируму (вход в виде углубления в стене коридора, ведущего с улицы к дверям дома) и вестибулу (переднему двору), позади атриума находился перистиль, окруженный жилыми покоями.

Между атриумом и перистилем находился таблинум (кабинет хозяина), рядом с атриумом были зимний и летний триклиний (столовая), экус (зал для приема гостей) и алы (помещения для бесед).

Кроме того, в доме были кубикулы (спальни), экседры (парадные помещения, открывавшиеся в перистиль), бальнеум (купальня), ксист (пространство для прогулок, украшенное цветами, кустарником).

Городской италийский дом развивался из деревенской усадьбы, планировка которой служит примером распространенного типа жилья. Прямоугольный двор с очагом был окружен жилыми и хозяйственными постройками. В городских условиях двор превратился в большое помещение - атриум (атрий, кавендиум), то есть закрытый внутренний двор, куда выходили основные внутренние помещения. Первоначально в его центре находился очаг (крыша над ним имела отверстие для выхода дыма). От дыма стены и потолок атриума были закопчены, от чего и произошло название помещения: ater значит «черный». Через этот же проем освещались внутренние части дома, так как здание выходило на улицу глухими, без окон, стенами.

Иногда так:

Из системы уличного водопровода вода подавалась на верхние этажи по свинцовым трубам. Потолки и стены в парадных комнатах украшались мозаикой и фресками.

Современный вариант:

Тоже атриум:

Вилла (от латинского villa - усадьба, поместье) - тип загородного дома с садом и парком. Впервые появилась в Древнем Риме в 3 в. до н.э.

Городская вилла (villa urbana) предназначалась для развлечения и отдыха, обычно была окружена террасным парком с павильонами, фонтанами, скульптурой, гротами. Здесь были зимние и летние комнаты, выходящие, соответственно, на юг и север, крытые галереи для прогулок. которые летом давали тень, зимой - тепло. Внутри устраивались бани, помещения для игры в мяч, столовые, жилые комнаты с видами на природу, кабинеты для занятий. Имелись библиотека и помещения для коллекций.

Древнеримские олигархи ни в чем себе не отказывали:

Впрочем как и современные:

Как видно, городская архитектура современных жилых построек не сильно изменилась со времен Древнего Рима. Исключение составляют небоскребы и многоэтажные дома, более 6 этажей.

Как видно, жизнь даже самых бедных слоев населения, спустя века, стала гораздо комфортабельнее за счет наличия воды, канализации, отопления и освещения в каждой квартире. Раньше обладанием подобных удобств могли похвастаться только очень богатые люди наибогатейшего государства Ойкумены. Сейчас эти удобства доступны большинству. Во всяком случае в нашей стране.

Это произошло, так как человечество смогло поставить себе на службу ту энергию, которая позволяет даже современному бедняку жить так, как-будто на него работают 20-30 древнеримских рабов!

Не будь этого, жизнь в современных многоэтажных домах не сильно будет отличаться от жизни в инсулах самых бедных районов Древнего Рима.

aftershock.su/?q=node/313292

Обсудить у себя 0

Дом в древнем Риме

Сергеенко М.Е.

Лет 50 назад считалось, что помпейский дом дает верное представление о доме больших италийских городов, о римском в первую очередь. От этой мысли заставили отказаться раскопки в Остии. Теперь известно, что было два типа италийского дома: дом-особняк, domus, и хижина, taberna - жилье бедняка. И родословная этих домов, и характер их очень различны. Италийский городской особняк, где живет человек знатный и состоятельный, развился из деревенской усадьбы простого первоначального типа, который в основном сохранился даже в позднейших villae rusticae, раскопанных под Помпеями.

Эта деревенская усадьба представляет собой прямоугольник, окруженный со всех сторон постройками, которые тесно примыкают одна к другой, образуя вокруг двора сплошную стену, прерванную только там, где был вход и въезд. Это место, естественно, должно находиться под особым и постоянным надзором: на него прямо и смотрит жилье, где всегда есть кто-либо из хозяев, чаще всего, конечно, занятая хлопотами по дому хозяйка.

В каждом хозяйстве есть вещи, которые хорошо иметь под руками, которые не стоят того, чтобы их держать под замком, но за которыми все же надо приглядывать хозяйским глазом. В старом дворе украинского крестьянина местом для таких вещей был трехстенный, с четвертой стороны совершенно открытый, сарай - поветь. У италийского хозяина таких поветей было две и устраивал он их рядом с собственной горницей, чтобы не повадно было брать что не следует и кому не следует. Над всеми строениями - над жильем, над хлевами и сараями - шел, по обычаю южных [с.58] стран, навес, опиравшийся на столбы: этот примитивный портик защищал и людей, и животных, и самые стены от непосредственного воздействия дождя и солнца.

Сельский житель, переселившись в город, принес туда и привычную планировку жилья, но город предъявил ему и свои требования. Он прежде всего был скуп на место; лепясь обычно на какой-нибудь возвышенности, сжатый тесным поясом стен, город берег каждый клочок земли. Новому горожанину приходилось считаться с этой скупостью: если он хотел сохранить в своем новом обиталище хотя бы маленькое пространство под цветник - италийцу трудно было жить без цветов и зелени, - он должен был экономить на жилой площади, и тут весьма кстати оказалось то обстоятельство, что большой двор в городе вовсе не нужен; превратить его в жилое помещение было и разумно, и практично. Над двором навели крышу, в которой оставили большой проем: вновь созданная комната (атрий) должна была оставаться для остального жилья тем же, чем был для сельской усадьбы двор - световым колодцем. Старая хозяйская горница оказалась как бы своего рода глубокой нишей, смотревшей на атрий: тут остались хозяйское ложе - lectus adversus ("ложе против дверей"), названное так по месту, где оно стояло, и ткацкий станок, который вскоре, однако, по недостатку света в этой комнате, передвинули подальше в самый атрий. Рядом с обеих сторон остались открытые помещения - прежние повети, получившие, а может быть, сохранившие старое название "крыльев" (alae), а за ними, по остальным трем сторонам атрия, расположились, как было и раньше, комнаты разного назначения 1 .

Знакомство с Грецией и ее культурой имело глубочайшее влияние на всю жизнь римлян. Оказалось, что быть безупречным слугой государства и превосходным хозяином, умно и заботливо приумножающим свои средства, мало: надо еще читать философов, интересоваться вопросами науки и литературы и обсуждать их в кругу семьи и друзей в часы досуга. Достаточно взглянуть на старый италийский дом, чтобы увидеть, как мало он приспособлен для этой личной и домашней жизни: он весь, если можно так выразиться, на людях. Если его хозяин занимает видное место, если он магистрат или просто деловой человек, то он будет целый день на виду и в людской сутолоке. Ни ему, ни его домашним [с.59] негде скрыться в своем доме, некуда спрятаться от гула голосов и шарканья подошв. И когда в сознании владельца этого дома прочно укореняется убеждение в том, что он имеет право на жизнь для себя, он сразу же берется за переделку своего жилища.

Слово "переделка", правда, в данном случае не совсем подходит; старый дом остается в полной неприкосновенности, к нему только прибавляется новая половина, заимствованная у эллинистического дома: комнаты этой половины выходят в портики, которые с двух или с трех сторон окружают садик, обязательно с фонтаном и со множеством цветов. Здесь средоточие домашней, семейной жизни; здесь обычно проводят время женщины; сюда допускаются только самые близкие друзья, и хозяин, покончив со всеми официальными обязанностями и делами, предается здесь тому деятельному досугу (otium), которым так дорожили римляне и который они так умели ценить.

Остановимся немного на истории отдельных комнат.

В деревенском дворе должна быть обязательно вода: источник, колодезь, цистерна с дождевой водой; поить скот, мыться, готовить пищу - для всех первостепенных надобностей, житейских и хозяйских, ее нужно иметь тут же под рукой. В теплое время года (оно продолжается в Италии долго) пищу готовили во дворе, где поблизости от воды складывали очаг или ставили переносную жаровню. Около очага сколачивали стол, на котором лежали продукты, стояла посуда и за которым, по всей вероятности, и обедали.

Атрий, прямой наследник двора, в течение долгого времени сохранял все это оборудование. Под проемом в крыше (он назывался комплювием) устроен был неглубокий водоем (имплювий), куда с четырех обращенных внутрь скатов проема сбегала дождевая вода. Ею очень дорожили: вспомним, что водопроводов еще не было, копать колодцы было делом трудным, ходить к реке или источнику не всегда было легко и удобно. Дождевая вода сама давалась в руки, следовало только собрать и сберечь эту драгоценную влагу 2 . Из имплювия вода по трубам поступала в цистерну, устроенную под полом; ее черпали оттуда через отверстие, которое обделывали в виде невысокого круглого колодца. Имелся еще сток: через него спускали на улицу грязную и застоявшуюся воду. За имплювием, несколько поодаль, складывали очаг с таким расчетом, чтобы огонь не заливало дождевой водой, а дым [с.60] вытягивало наружу. И стол, который мы уже видели во дворе, остался и в атрии.

Атрий - тоже по наследству старого двора - неизменно удерживал прежний большой размер. В "италийской" половине дома это самая большая комната, которая в течение долгого времени оставалась местом, куда сходилась вся семья обедать, заниматься домашней работой, посидеть на досуге; здесь приносили жертву Ларам, здесь держали ящик с деньгами. Ткацкий станок стоял в атрии в старозаветных семьях до конца республики 3 . Если дом был вообще царством хозяйки, то атрий стал тем местом, откуда она им правила, за всем следя, ничего не упуская из виду, собирая вокруг всю семью. Здесь она работала вместе со своими дочерьми и служанками, занимаясь пряжей, тканьем и прочим женским рукоделием, Здесь застали за веретеном Лукрецию ее муж и его друзья, неожиданно прискакавшие в Рим из-под осажденной Ардеи, чтоб проверить, чем в их отсутствие занимаются их жены. Образ хозяйки, которая у очага вместе со своими помощницами "занята шерстью", навсегда остался в сердце италийца как символ домашнего мира, довольства и уюта.

Время шло, менялись нравы, изменился весь облик дома и назначение его отдельных частей. Ни одной комнаты эти изменения не коснулись так сильно, как атрия. Когда к дому пристроили перистиль, а по сторонам его возник ряд комнат, жизнь семьи сосредоточилась в этой половине. Для приготовления пищи отвели особое место - кухню, туда перенесли очаг, и часто там же устраивали нишу для Ларов. Ткацкий станок совсем убрали: "занятие шерстью" перестало быть обязательным для хозяйки. Атрий уже в I в. до н.э. превратился в самую парадную и официальную комнату. Размеры атрия иногда увеличивают настолько, что для поддержки крыши ставят колонны, или четыре, по одной в каждом углу комплювия (atrium tetrastylum - "четырехколонный атрий"), или даже больше: в доме Эпидия Руфа в Помпеях стояло 16 колонн. Такие многоколонные атрии назывались почему-то "коринфскими". Атрии, в которых размеры комплювия очень сокращали, превращая его иногда в узкую щель и делая крышу так, чтобы дождевая вода стекала с нее наружу, назывались atria displuviata.

В атрии принимают тех посетителей, которых не хотят ввести [с.61] в круг своей семьи; тут ведут деловые разговоры и беседуют по обязанности. Здесь собираются клиенты, которым положено каждое утро являться к патрону, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Эпитеты "гордый", "надменный" становятся теперь обычными для атрия. От обстановки старого атрия остался только денежный ящик, и еще долгое время здесь стоял стол, именовавшийся картибулом, - Варрон в детстве помнил его во многих римских домах.

Глубокая ниша в атрии, заменившая хозяйскую спальню, считаясь частью атрия, долгое время не имела особого названия. С течением времени хозяева перебрались из этой ниши в отдельные спальни; ниша получила название таблина (tablinum) и превратилась в кабинет хозяина, где он хранил деловые бумаги, семейный архив, официальные документы 4 . Память о том, что когда-то это была комната, откуда хозяйка держала под наблюдением весь дом, прочно сохранилась: в таблине, как правило, нет дверей: его отделяет от атрия либо занавеска, которую можно задергивать и отдергивать, либо низенький парапет.

До какой степени италийский дом берег наследство деревенского двора, об этом особенно ясно свидетельствуют "крылья" - бывшие повети, очень удобные в обиходе деревенского хозяйства, никчемные в городском быту и тем не менее сохраняемые. В аристократических римских домах здесь ставили изображения предков, но если изображений не было, то хозяева решительно не знали, что делать с этими открытыми комнатами. В Помпеях сюда иногда ставят шкаф, иногда превращают "крыло" в кладовушку, вделывая полки в стены, иногда устраивают здесь часовенку для Ларов, иногда пробуют занять под спальню или столовую, но дверей почти никогда не ставят.

Любимой частью дома, после того как он "удвоился", стал перистиль - внутренний двор вытянутой прямоугольной формы (Витрувий считал, что длина перистиля должна быть на одну треть больше его ширины). Вокруг него с трех, иногда с двух сторон шла крытая колоннада. Пространство, остававшееся открытым, было превращено в садик и цветник, которые и в Помпеях, и, конечно, в других италийских городках были радостью и гордостью их хозяев. О перистилях провинциальных (в нашем смысле) городов мы можем судить по тому, что рассказывают [с.62] Помпеи. Раскрашенные или покрытые штукатуркой под мрамор колонны, фонтаны, ниши, выложенные мозаикой или раковинами, мраморные, бронзовые и терракотовые статуэтки - все это украшало маленький благоуханный садик, куда не проникал нескромный взгляд непрошенного посетителя и где хозяин чувствовал себя по-настоящему дома; недаром же Ларов так часто помещали в перистиле. Италиец очень любил цветы, и в жизни древних они играли роль гораздо более значительную, чем у нас; без венков, цветов и гирлянд не обходился ни один языческий праздник, общественный или семейный. Цветы сажали в клумбах, в ящиках и горшках; иногда вверху низенькой балюстрады, соединявшей колонны перистиля, проделывали широкое углубление, которое засыпали землей: получалась узенькая грядочка для цветов. Мы знаем, что из декоративных растений в Помпеях сажали "мягкий аканф", алое, плющ, тамариск, мирт, тростник и папирус, а из цветов сеяли маргаритки, красный полевой мак, а также снотворный, простой и махровый; сажали лилии, шпажник, нарциссы, ирисы, штокрозы и так называемые "дамасские розы". Вероятно, этот ассортимент был наиболее принятым в Средней и Южной Италии.

Самым прекрасным в природе для античного человека было соединение воды и зелени: без этих двух элементов не обходится ни литературный, ни живописный пейзаж. Без воды перистиль немыслим: она бьет фонтанами, течет в каналах, каскадом скатывается с лестничек, нарочно устроенных для маленьких искусственных водопадов. Делают несколько фонтанов, причем очень часто водопроводные трубы скрывают в статуях. Превосходно восстановленный перистиль в доме Веттиев дает хорошее представление о том, чем были перистили у более или менее богатого обитателя тех небольших городков, которых в Италии было много.

План городского италийского особняка, "дома с атрием", превосходно сохранился в одном из древнейших помпейских домов, так называемом Доме Хирурга, построенном около 400 г. до н.э. По обе стороны узкого коридора находятся две лавки или мастерские; тут они связаны с жильем хозяина, но могут быть и совершенно самостоятельными помещениями, которые открывались только на улицу. Коридор ведет в атрий, посредине которого находится имплювий; на атрий открыты четыре комнаты, по две с [с.63] каждой стороны. За ними "крылья". На одной оси с атрием находился таблин, по сторонам его - две комнаты. Мы видим, что в особняке комнаты располагаются вокруг атрия, а позднее еще и вокруг перистиля; иногда их много, но, кроме парадных зал, комнаты эти невелики: для спален, например, 9 м 2 - обычная норма.

Помпеи и Геркуланум дают наиболее яркое представление о домах-особняках: по их развалинам и планам мы можем судить о жилье состоятельного человека в провинциальных городах Италии. Что касается Рима, то перестройки, пожары, всяческие катастрофы, а главное, непрерывно продолжавшаяся жизнь города до такой степени исказили, а то и стерли следы старых особняков, что до нас дошли только "обрывки", иногда, правда, довольно красноречивые. Хорошо сохранился так называемый Дом Ливии на Палатине, выстроенный в самом конце I в. до н.э. и благоговейно сохраняемый и в позднейшее время. Это классический образец римского особняка начала империи: атрий (13x10 м), на который выходят таблин (7x4 м) и два "крыла" (7x3 м каждое); справа от атрия - триклиний (8x4 м). За этой официальной частью дома идет "семейная" половина, наглухо отделенная от первой; чтобы попасть туда, надо было пройти по коридору, который шел между триклинием и правым "крылом". В этой половине вокруг прямоугольного перистиля расположено было 12 комнат (самая большая из них 16 м 2 ). Весь дом занимал площадь 850 м 2 . Ряд других известных нам римских особняков представлен буквально клочками больших или меньших размеров: от одного сохранился перистиль с колоннами серого мрамора и коридоры, от другого - одна прихожая, от третьего - комната с коробовым сводом. Остатки старинного плана дают нам, однако, возможность судить о размерах этих особняков: одни из них занимают площадь около 400 м 2 , другие - 700 или около 900 м 2 , но есть и такие, которые раскинулись на 1500 м 2 , а то и больше. В один из таких особняков Марциал посылал с утренним приветом вместо себя свою книгу (I. 70): "Ступай... в прекрасный дом Прокула... тебе надо войти в атрий высокого особняка... не бойся переступить порог этого роскошного и гордого жилища". На окраинах города эти "гордые жилища" захватывают большие пространства. Ведий Поллион, сын отпущенника, тот самый, который бросал в пруд к муренам провинившихся рабов, завещал Августу свой особняк на [с.64] Эсквилине; император велел снести его и построил на этом месте портик, который назвал именем своей жены Ливии. Уцелевший план этого портика позволил вычислить площадь, которую занимал особняк Ведия: это 11 500 м 2 , т.е. в 14 раз больше, чем дом Ливии. Объясняя Спарсу, почему он так часто уезжает в свою маленькую виллу под Римом ("в Риме бедняку невозможно ни думать, ни спать"), Марциал пишет: "Ты, Спарс, этого не знаешь и не можешь знать, наслаждаясь жизнью во дворце, плоская крыша которого выше окружающих холмов. У тебя в Риме деревня, живет в Риме твой виноградарь, и на Фалернской горе урожай винограда не бывает больше. Ты можешь прокатиться на лошадях по своей усадьбе. Ты спишь в глубине своего жилья; ничья болтовня не нарушает твоего покоя; ты пробуждаешься от дневного света тогда, когда пожелаешь его впустить" (XII. 57). Сенека поминает дома, которые "занимают пространство, превосходящее площадь больших городов" (de ben. VII. 10. 5).

Таких роскошных особняков было, конечно, в Риме мало, но и вообще особняков сравнительно с общим количеством домов было немного; по статистическим данным, от эпохи Константина Великого их имелось во всех четырнадцати районах столицы только 1790, тогда как инсул было 46 602 5 .

Инсулой называется многоэтажный дом, в котором находится ряд квартир, сдающихся в наем. В нем нет ни атрия, ни перистиля; старый особняк увеличивает свою площадь по горизонтали, инсула растет вверх по вертикали; в особняке место атрия, таблина, перистиля строго определено и неизменно, в инсуле комнаты могут менять свое расположение по замыслу архитектора или хозяина и свое назначение по произволу съемщика. Где же искать родоначальника этих громадин, столь отличных от "домов с атрием" и так похожих на наши современные многоэтажные дома?

Бедный крестьянин, конечно, не обзаводился такой усадьбой, как его зажиточный сосед. Для него и его семьи хватало хижины, более или менее просторной; для телеги и небогатого набора сельскохозяйственных орудий, для одинокой свиньи и нетребовательного осла достаточно было небольшой пристройки. В такой хижине жил Симил, в такой хижине Филемон и Бавкида принимали своих божественных гостей (Ov. met. VIII. 629-643 и 699). В Помпеях по северной стороне Ноланской улицы найдены были [с.65] остатки крохотных домишек, построенных еще в IV в. до н.э. и служивших хозяину и квартирой, и мастерской, и лавкой; иногда в задней части такого домика отгораживалась особая каморка для жилья. В Вейях раскопано было несколько помещений в одну-две комнатки. Для постройки этих убогих жилищ пользовались, конечно, тем материалом, который имелся поблизости и стоил подешевле, - обычно это было дерево. Исидор Севильский, объясняя слово taberna, пишет: "Бедные и простые домики плебеев в городских кварталах назывались табернами потому, что их строили из досок (tabulae) и бревен. Они удерживают старинное название, хотя и утратили прежний вид" (XV. 2. 43). Нечего, конечно, ожидать, чтобы до нашего времени сохранились остатки таких деревянных лачуг, но наличие их в Риме именно как мастерских и лавок неоднократно засвидетельствовано Ливием: отец, спасая Виргинию от позора, которым грозили ей преследования влюбившегося в нее Аппия Клавдия, убил дочь на Форуме около лавки мясника (Liv. III. 48. 5); победители самнитов в 308 г. отдали захваченные щиты для переделки ювелирам, мастерские которых находились у Форума (IX. 40. 16); в 210 г. сгорели мастерские и лавки, расположенные вдоль Форума, и от них занялись и дома, находившиеся за ними (XXVI. 27. 2). Фест дает такое объяснение слову adtibernalis: "Это обитатель таберны, смежной с другими; это был древнейший вид жилья у римлян" (11). Такие "смежные таберны" упоминает и Ливий: Тиберий Семпроний (отец Гракхов) в 169 г. скупил их и на их месте воздвиг базилику, получившую наименование Семпрониевой (XLIV. 16. 10). Представим себе две-три таких смежных таберны со вторым этажом над ними - вот зародыш инсулы. Около 100 г. до н.э. даже в маленьких городах, вроде Помпеи и вовсе уж неторговом тихом Пренесте, археологи нашли остатки домов без атриев, с рядами смежных лавок и мастерских и лестницами в верхние этажи.

В Риме, с его постоянным приливом населения, с ростом торговли и промышленности, растет и нужда в жилых помещениях, и удовлетворить эту нужду старинный особняк не в силах. Рост дома по вертикали становится насущной потребностью. Ливий, перечисляя знамения, случившиеся в Риме в 218 г., в первые годы Ганнибаловой войны, рассказывает, как на Коровьем рынке, т.е. почти в центре города, вол взобрался по лестнице на третий этаж [с.66] (XXI. 62. 3); Цицерон в 63 г. говорил, что "Рим... поднялся кверху и повис в воздухе" ("Romam... cenaculis sublatam atque suspensam", - de leg. agr. II. 35. 96); он же рассказывает, как авгуры потребовали от домохозяина, чтобы он снес верхний этаж своего дома, потому что он загораживает им горизонт (de off. III. 16. 65); Цицерон был современником этого случая. Витрувий, живший при Цезаре и Августе, писал, что огромная численность людей, живущих в Риме, требует громадного количества жилищ, и так как площадь города, взятая по горизонтали, не может вместить эту толпу, то "сами обстоятельства заставили искать помощи в возведении верхних этажей" (II. 8. 17). Элий Аристид (II в. н.э.) полагал, что если бы всех жителей Рима разместить в первых этажах, то пришлось бы застроить Италию вплоть до Адриатического моря (Похвала Риму, I. 8-9). Кроме большого и все возраставшего народонаселения, многоэтажного строительства требовали и другие специфические условия античной городской жизни вообще и римской в частности. Рабочее и деловое население столицы - ремесленники, торговцы, служащие - не могло жить за городом: нет транспорта и с наступлением дня нельзя ездить по улицам. Только знатные и богатые (и то лишь незанятые на государственной службе или в своих торговых и промышленных предприятиях) могли позволить себе роскошь жить на окраинах города; остальное население сбивается в центре и поближе к центру. А сколько места, годного для застройки, как раз в центре города отбирали императорские дворцы, форумы, термы, цирки и театры 6 . "Ваши аллеи, раскинувшиеся на неизмеримое пространство, ваши дома, занимающие площади, достаточные для целого города, почти выгоняют нас из Рима, - упрекает бедняк богача, сжегшего платан, - он заменял мне парки богатых людей" (Sen. contr. V. 5). Все это чрезвычайно повышало цену на городскую землю: будущий домохозяин стремился купить земельный участок поменьше и выстроить на нем дом повыше.

В Риме от этих многоэтажных и многоквартирных домов сохранились только жалкие остатки 7 ; представление о римской инсуле мы получили совсем недавно - по раскопкам в Остии, происходившим главным образом во второй четверти нынешнего столетия. Остийская инсула - копия римской: принципы конструкции в одной и другой и разрез их одинаковы, судить об этом и [с.67] сравнивать позволяют уцелевшие куски римских инсул и Мраморный План Рима. Остия приобрела особенное значение после того, как Клавдий соорудил в 4 км от нее гавань, еще расширенную впоследствии Траяном. Приемкой, хранением и отправкой в Рим товаров и продуктов, шедших преимущественно из Африки и с Востока, ведает Остия; организация такого важного дела, как снабжение столицы, сосредоточено здесь. Население увеличивается; старые особняки республиканского времени исчезают; на их месте вырастают инсулы. С конца I в. н.э. начинается энергичное строительство, руководимое архитекторами, которые и видели "новый город" Нерона, и участвовали в его созидании: они строят в Остии, как строили в Риме. Какой же вид имеет инсула и каковы ее характерные признаки?

Во-первых, наличие нескольких этажей: в Риме их бывало и четыре, и пять (в некоторых случаях и больше); в Остии наличие трех этажей бесспорно; иногда строили в четыре этажа. Верхние этажи не являются какой-то случайной добавкой, как в помпейских особняках, - они входят в план дома как его органическая часть; в каждый этаж прямо с улицы ведет своя лестница, широкая и прочная, со ступеньками из кирпича или травертина. Особняк повернут к улице спиной; в инсуле каждый этаж рядом окон смотрит на улицу или во внутренний двор: строитель очень озабочен тем, чтобы в квартирах было светло. Внешний вид инсулы прост и строг: никаких лишних украшений, наружные стены даже не оштукатурены, кирпичная кладка вся на виду. Только в инсулах с квартирами более дорогими вход обрамляют колонны или пилястры, сложенные тоже из кирпича. Однообразие стен оживляется лишь рядами окон и линией балконов; перед рядом лавок, находящихся в первом этаже, часто идет портик. Стены сложены прочно из надежного материала; они достаточно толсты, чтобы выдержать тяжесть и четвертого и пятого этажей; при раскопках почти не обнаружено следов такого ремонта, который следовало предпринять, чтобы укрепить стены 8 .

Познакомимся ближе с некоторыми из Остийских инсул. Следует помнить, что одинаковые по основным своим чертам инсулы и по своему плану, и по своей величине были очень разнообразны и предназначались для жильцов разного общественного положения и состояния. Были дома, выстроенные с расчетом на богатых [с.68] съемщиков. Таковы, например Дом с Триклиниями, большой открытый двор которого (12.10x7.15 м), окруженный портиком, напоминает перистиль; Дом Муз с квартирой в двенадцать комнат в первом этаже, с фресками и мозаиками, которые выполнены первоклассными мастерами; Дом Диоскуров, одна из самых больших и красивых Остийских инсул, единственная из доселе раскопанных, в которой есть своя баня. В том же районе, тихом удаленном от делового шума и торговой суетни, в середине большого сада, расположены два длинных жилых массива, разделенных узким сквозным проходом. В каждом из трех этажей (лавок и мастерских в нижнем не было) находилось по две квартиры, обращенных в противоположные стороны и распланированных совершенно одинаково: в каждой имелось по две больших комнаты, в противоположных концах квартиры, по три меньших (одна совсем маленькая - 9 м 2 ) и длинный, довольно просторный коридор. Площадь всей квартиры около 200 м 2 . Если жильцы этих квартир были и победнее обитателей Дома Диоскуров, то людьми состоятельными они, конечно, были. Скромнее квартиры в Доме с Желтыми Стенами и в Доме с Граффито: они занимают площадь около 160 м 2 и имеют только по четыре комнаты. Интересен жилой массив, в состав которого входят три дома: Дом Малютки Вакха, Дом с Картинами и Дом Юпитера и Ганимеда. Строитель располагал большой площадью (70x27 м), но так как с восточной и северной сторон его постройку заслоняли другие дома, то он расположил свою инсулу в виде опрокинутой буквы "Г", а пространство, оставшееся свободным, использовал под сад. Планировка квартир в Доме Малютки Вакха и в Доме с Картинами иная, чем в домах, которые мы только что рассматривали: каждая квартира смотрит здесь не на одну сторону, а на две - на улицу и в сад - и состоит из шести комнат, кухни и маленького коридорчика (вся площадь 170 м 2 ). В Доме Юпитера и Ганимеда (угловом) по фасаду идут лавки, а за ними находится жилое помещение из трех комнат с кухней; световым колодцем служит для него двор. Это помещение уже никак не назовешь роскошным: и площадь его меньше (около 100 м 2 ), и оно темновато. Двухсторонними были квартиры в Доме с Расписными Сводами, интересные по своей "коридорной системе": с одной стороны расположены комнаты, непроходные, с выходом только в коридор, с другой - тоже [с.69] непроходные, целиком открытые на другой коридор, с тремя выходами и окнами на первый.

В инсулах обычно можно отчетливо выделить отдельные квартиры, но бывает так, что квартира занимает не только один этаж, но и часть следующего, как например в Доме с Расписными Сводами.

Квартиры в инсулах можно было переделывать с целью увеличения или уменьшения их. В Доме с Расписным Потолком квартира в первом этаже (типа "односторонней" квартиры) располагала по первоначальному плану пятью комнатами внизу и еще сколькими-то комнатами наверху, с которыми ее соединяла внутренняя лестница. Потом эту лестницу сломали и разделили нижнюю квартиру глухой стеной на две части: получилось два помещения скромных размеров (по тогдашним понятиям) - 90 и 60 м 2 . В Доме Юпитера и Ганимеда, наоборот, квартира, занимавшая первоначально только первый этаж, была затем соединена внутренней лестницей с какими-то комнатами во втором этаже.

Так как мебели ни в одной комнате не сохранилось, то судить о назначении каждой из них невозможно. Ясно только одно: в каждой квартире были одна или две парадных комнаты, которые можно сразу же определить и не только по их размерам (в Доме Юпитера и Ганимеда, например, такая комната находилась в северо-восточном углу; она равна по величине двум остальным - 6.8x8.3 м). Часто они выше остальных, очень светлы, фрески и мозаики в них лучше, чем в других. Мы видели уже эти комнаты в квартирах жилого массива, находящегося в саду. В Доме с Расписным Потолком квартира по первоначальному плану располагала двумя такими парадными помещениями. В квартирах односторонних этот план можно считать почти стандартным: две больших комнаты в противоположных концах квартиры (если парадная комната одна, то она всегда подальше от входа), освещенных прямо с улицы или со двора; коридор, иногда широкий (4 м), иногда уже (3 м), очень светлый, обращенный, как и парадные комнаты, прямо на улицу или во двор, и три или две комнаты, которые в этот коридор выходят и освещаются от него. В квартирах двухсторонних этот план тоже встречается, но реже.

Эти квартиры, большие, многокомнатные, с высокими потолками (3.5 м - обычная высота), залитые светом, часто с прекрасной [с.70] отделкой, предназначались, конечно, для людей более или менее состоятельных. Люди победнее жили в квартирах попроще.

В конце I в. н.э. целый квартал был застроен домами, которые итальянские археологи назвали "домиками". Это маленькие одноэтажные двухквартирные коттеджики с мезонинами. Квартиры в них совершенно однотипны и устроены по одному, уже знакомому нам плану: парадная комната в одном конце (30 м 2 ), в противоположном - другая, значительно меньшая (около 12 м 2 ), коридор (шириной около 3 м), две маленьких комнатки, которые на него выходят, и кухня с уборной. Вся квартира занимает площадь около 90 м 2 . Об отделке здесь не беспокоились; наружные стены сложены хорошо, внутренние небрежно облицованы кусочками туфа неправильной формы (opus incertum). Наверх ведут деревянные лестницы. Домики эти, по мнению Беккати, были заселены людьми небогатыми, но у которых все же хватало средств, чтобы иметь отдельную квартиру, а не жить на антресолях в своей мастерской или лавке; тут селились отпущенники, занимавшие маленькие магистратуры, торговцы средней руки, ремесленники побогаче 9 .

Если от этих археологических данных мы обратимся к литературным источникам, к авторам, у которых имеются сведения о римских инсулах и о том, как там жилось, мы будем поражены кричащим несоответствием. Обвалы, пожары, холод, темнота - есть и деловое констатирование этих фактов, есть и эмоциональные жалобы, которые сыплются градом. В Риме, пишет Страбон (235), "строятся непрерывно по причине обвалов, пожаров и перепродаж, которые происходят тоже непрерывно. Эти перепродажи являются своего рода обвалами, вызванными по доброй воле: дома по желанию разрушают и строят наново". Как о чем-то совершенно естественном, он сообщает, что перипатетик Афиней погиб ночью при обвале дома, где находилась его квартира (670). Цицерон пишет Аттику (XIV. 9), что две его таберны обваливаются и оттуда сбежали не только люди, но и мыши; Плутарх (Crass. 2) называет пожары и обвалы "сожителями Рима". Для Сенеки болезнь и пожар явления естественные и неизбежные. "Что здесь неожиданного? - спрашивает он себя и продолжает. - Часто раздается грохот обваливающегося здания" (de tranq. animi, XI. 7); "мы совершенно спокойно смотрим на покосившиеся стены инсулы в дырах и трещинах", - пишет он в другом месте (de ira, III. 35. 5); "какое благодеяние [с.71] оказывает нам тот, кто подпирает наше пошатнувшееся жилище и с искусством невероятным удерживает от падения инсулу, давшую трещины с самого низу!" (de benef. VI. 15. 7). Ювенала это искусство в восторг не приводило: "Кто в прохладном Пренесте, в Вольсиниях, лежащих среди лесистых гор, в захолустных Габиях или в Тибуре, стоящем на крутой скале, боится или боялся, что дом у него рухнет? А мы живем в городе, большая часть которого держится на подпорках. Дом наклоняется; управляющий заделывает старую зияющую трещину и советует спокойно спать, хотя дом вот-вот рухнет" (111. 190-196). Свидетельства эти так единогласны, что не доверять им нет основания. Возможно ли их примирить с данными археологии?

Остановимся вкратце на строительной технике римлян. Стены усадьбы, которую строил себе Катон (14), были выведены из щебня (caemeta), залитого для связи раствором из обожженной извести и песку. Этот способ стройки назывался "бутовой кладкой" - opus caementicium. Облицовка стен в разное время была разной: во II в. до н.э. для нее брали небольшие камни неправильной формы, чаще всего туфовые, и укладывали их без всякого порядка в штукатурке - поэтому и называлась такая облицовка "неточной" (opus incertum). С середины I в. до н.э. она "сетчатая": в штукатурный раствор укладывают правильными рядами небольшие обтесанные кубики так, что стена производит впечатление туго натянутой сети. С императорского времени на облицовку идет обычно кирпич.

Бутовая кладка давала возможность строить и быстро, и дешево (мелкий щебень, битый кирпич, глиняные черепки, осколки мрамора - все шло в дело, а рабочих высокой квалификации не требовалось). В самом конце III в. до н.э. найден был секрет цемента, который, по словам Плиния, "сливал камни в одну несокрушимую массу, становившуюся крепче с каждым днем": в известь вместо простого песку стали класть "путеоланскую пыль", особый вулканический песок (пуццолана). С этим цементом здания из бута могли стоять века и века. Требовалось только соблюдать некоторые правила, которые в Риме, с его лихорадочным строительством, преследовавшим сплошь и рядом цели грубо спекулятивные, слишком часто нарушались. Фундамент закладывали неглубоко, а дом выводили в 5-6 этажей, не заботясь о [с.72] соответствии высоты и площади, занимаемой зданием по ширине. Август запретил строить дома выше 20.6 м, но запрещение это относилось только к домам, выходившим на улицу; дом, стоявший во дворе, мог быть и выше. Для цемента можно было взять не красную пуццолану, дающую самый крепкий цемент, а темно-серую, лежащую близко к поверхности, более дешевую, но не такую крепкую, и даже ее положить в меньшей, чем требовалось, пропорции; вместо каменных или кирпичных стоек, которые помещали для прочности между "блоками" залитого цементом бута, взять деревянные; внутренние перегородки сплести из хвороста. После страшного пожара 64 г. Нерон издал ряд очень разумных распоряжений, касающихся строительства: запретил употребление дерева в стенах, "сократил высоту зданий" (неизвестно, насколько по сравнению с нормой Августа), велел обводить дома по фасаду портиками, дома строить на некотором расстоянии один от другого и делать просторные дворы; расширил улицы. "Эти полезные меры придали и красоты новому городу" (Tac. ann. XV. 43). Можно не сомневаться, что в этом "новом городе" после страшных уроков пожара стали отстраиваться иначе, чем раньше. Дома на via Biberatica (за форумом Траяна) уцелели в значительной части до сих пор. До сих пор стоит инсула, выстроенная во II в. н.э. у западной стороны Капитолия. Но несомненно также, что настоятельная потребность в жилье и погоня за наживой заставляли, в обход всех указов Нерона, пользоваться при стройке и деревом, и необожженным кирпичом, брать для штукатурки глину с соломой, а для связующего раствора плохой слабый цемент. В Риме были хорошие инсулы, но были и плохие, и эти плохие не представляли собой единиц. Можно отмахнуться от Ювенала - что делать сатирику, как не ворчать и не выискивать худое, - но от указа Траяна, как от риторического бреда, не отмахнешься. По указу этому высота домов снижалась до 17.7 м, и мера эта мотивировалось тем, что дома "легко обваливаются".

Большим бедствием Рима были пожары. "Следует жить там, где нет никаких пожаров и ночных страхов. Уже Укалегон переносит свой жалкий скарб, уже дымится третий этаж, а ты ничего и не подозреваешь. В нижних этажах тревога, но последним загорится тот, который защищен от дождя только черепичной кровлей, где несутся нежные голубки" (Iuv. III. 197-202). "Пожары - [с.73] наказание за роскошь", - нравоучительно замечает Плиний, заканчивая рассказ о "глыбах мрамора, произведениях художников и царских издержках", которых требуют дворцы его современников (XXXVI. 110). Огонь не щадил ни этих великолепных построек, ни бедных инсул: пожаром 64 г. были уничтожены и те и другие (Suet. Nero, 38. 2). Пищу огню давало дерево, широко применяемое в строительстве: двери, окна, балконы, потолки, наконец, мебель. О перегородках, сплетенных из ветвей, Витрувий пишет: "Лучше бы их и не придумывали! они сберегают место и время..., но при пожаре это готовые факелы" (II. 2. 20). И тут мы подходим к двум существенным недостаткам всех италийских инсул: к отсутствию воды и отсутствию отопления.

Римляне знали отопление горячим воздухом, но устраивали его только в банях, в отдельных комнатах своих усадеб и, во всяком случае, проводили его не выше первого этажа 10 . Жильцы остальных этажей обогревали свои комнаты отопительными приборами, несколько напоминающими огромные самовары (тем более, что в них кипятилась и вода), или простыми жаровнями вроде кавказских мангалов, бронзовыми или медными, часто очень красивыми, но император Юлиан, однако, чуть не умер в Лютеции, угорев от такой жаровни. Освещались комнаты светильниками и свечами. Достаточно было неосторожного движения, толчка, резкого жеста - и дерево занималось от просыпавшихся углей, от разлившегося и вспыхнувшего масла, горевшего в светильнике. И потушить его было нечем: воды в доме не было.

Мы привыкли считать древний Рим городом, где вода имелась в избытке. Это верно: в конце I в. н.э. в Риме было 11 водопроводов и около 600 фонтанов. Только три из 14 римских районов пользуются водой из трех водопроводов; в распоряжении остальных имеется по пять и по шесть. Вода течет ночью и днем, но ad usum populi, а не для частного пользования. Чтобы провести воду к себе в дом, требовалось специальное разрешение императора, которое давалось определенному лицу 11 и пожизненно: на наследников это разрешение не распространялось. Домовладелец, получивший такое разрешение, проводил воду к себе во двор, а если он жил в первом этаже, то и в свою квартиру. Жильцы остальных этажей должны были или покупать воду у водоносов, или ходить за ней во двор, к ближайшему фонтану или колодцу. Марциал, [с.74] живший в третьем этаже, сбегал за водой вниз; в Доме Дианы в Остии жильцы брали воду из большой цистерны, находившейся во дворе; квартирантов из Домов в Саду снабжали водой фонтаны, бившие в этих садах. Законодательным актом предписывалось каждому жильцу иметь в своем помещении воду: много ли, однако, можно было ее запасти? 12 При скученности домов, при чрезвычайной узости улиц и при отсутствии эффективных противопожарных средств огонь распространялся с чрезвычайной быстротой. Авл Геллий (XV. 1) рассказывает, как однажды на его глазах пожар, охвативший многоэтажную инсулу, тут же перебросился на соседние дома 13 . С отсутствием воды было связано и отсутствие уборных в римских инсулах (в Остийских были): обитатели их должны были пользоваться общественными уборными или выносить весь мусор на соседнюю навозную кучу, а то просто выбрасывать его из окошка на улицу. Ювенал вспоминал о несчастных случаях, которые подстерегают прохожего, идущего мимо "окон, где бодрствуют: сверху летит битая посуда; хорошо, если только выплеснут объемистую лоханку" (III. 269-277). В Дигестах (IX. 3. 5. 2) разбирается вопрос о том, кто ответствен за ущерб, причиненный выброшенным предметом человеку, проходившему по улице.

Были в италийской инсуле и другие недостатки. Солнце заливало просторные комнаты барских квартир; большой метраж, обилие света и воздуха делало их очень привлекательными в хорошую погоду. В ненастье, когда начинались осенние ливни или зимние холода, в этих прекрасно отделанных помещениях становилось весьма неуютно; от дождя и мороза защиты нет, потому что нет стекол в окнах, - стекло дорого, и пользуются им редко, преимущественно в банных помещениях. В рамы вставляют или слюду, которая пропускает свет плохо, а гораздо чаще снабжают окна просто деревянными ставнями с прорезями. Богатому патрону и его нищему клиенту одинаково предоставлялось на выбор или ежиться около чадящей угарной жаровни и смотреть, как потоки дождевой воды хлещут в его комнату, или плотно задвинуть окна ставнями и сидеть при дрожащем огоньке коптящего светильника.

Эти общие всем инсулам недостатки бедный обитатель плохого дома должен был чувствовать особенно остро. Марциал [с.75] жаловался, что в его комнате не согласится жить сам Борей, потому что в ней нельзя плотно закрыть окошко (VIII. 14. 5-6). Дрова в Риме стоили недешево, а приготовленные так, чтобы не давать дыма 14 , доступны были только состоятельному человеку. Ремесленник жил обычно со своей семьей на антресолях в той же мастерской, где работал; помещение это было, конечно, и низким, и темноватым. Не лучше были и квартиры "под черепицей", в самом верхнем этаже: Марциал вспоминает о таких, где нельзя было выпрямиться во весь рост (II. 53. 8) и где стоял полумрак (III. 30. 3); по словам Ювенала, бедняк снимает для жилья "потемки" (III. 225). А платить за эти "потемки" приходилось дорого, и найти их было не так легко. Птолемей Филометор, изгнанный из Египта родным братом, бежал в Рим искать заступничества. Кошелек у него был, правда, тощий, и найти помещение по средствам он не смог; царю Египта пришлось приютиться у знакомого художника-пейзажиста в мансарде (Diod. XXXI). Ювенал уверяет, что в Соре, Фабратерии или Фрузиноне можно купить домик с садиком за те самые деньги, которые в Риме приходится платить за темную конуру (III. 223-227) 15 . Жилья не хватало: "...посмотри на это множество людей, которое едва вмещается в бесчисленных домах города!" (Sen. ad. Helv. 6).

Дороговизна римских квартир объясняется, конечно, большим спросом, но значительную роль играла здесь и спекуляция. И тут перед нами встает фигура домохозяина. Это человек богатый и любящий богатство, но не просто стяжатель и сребролюбец: это делец и предприниматель с широким размахом. Трезвая расчетливость делового человека, который умно учитывает требования сегодняшнего дня и умело их использует, сочетается в нем с любовью к риску, к опасности, с азартностью игрока, ставящего на карту все в надежде на выигрыш. Он очень озабочен тем, чтобы поскорее вернуть деньги, вложенные в постройку, и вернуть их, конечно, с прибылью; ему нужно, чтобы его инсула вырастала как можно скорее, и его больше беспокоят цены на материал, чем его качества. Домохозяину в Риме грозили опасности весьма реальные: случались землетрясения, Тибр разливался и заливал низины, пожары были явлением обыденным. Ожидать, пока съемщики въедут, пока они внесут квартирную плату (она уплачивалась по полугодиям), - это было слишком долго. Хозяин сдает новый [с.76] дом целиком одному человеку, который уже от себя будет сдавать отдельные квартиры (это занятие имело официальное обозначение: cenaculariam exercere), а сам, разгоряченный полученной прибылью, увлекаемый перспективой приливающего богатства, кидается в новые строительные спекуляции. Он одержим бесом лихой предприимчивости: сносит построенный дом, распродает строительные материалы с несомненной для себя выгодой 16 ; поймав слухи о вчерашнем пожаре, отправляется к хозяину-погорельцу и, если тот пал духом и зарекается строить в Риме, по сходной цене покупает у него участок (по словам Плутарха, Красс таким образом прибрал к рукам около половины земельной площади в Риме). Он строит, перепродает, покупает, предпринимает капитальный ремонт под предлогом, что дом грозит обвалом; делит его на две половины глухой стеной - мысль о жильцах и об их удобствах его не только не беспокоит, а просто не приходит ему в голову: для него это не люди, это источник дохода. Он и не видит их; к дому у него приставлен доверенный раб - insularius 17 , он следит и за жильцами, и за главным арендатором, блюдет хозяйские интересы и докладывает хозяину о всех неполадках и непорядках в доме. Это он уговаривает у Ювенала жильцов дома, который еле держится на тонких подпорках, не волноваться и спокойно спать.

Главный арендатор - это человек иного склада и характера. Этот не пойдет на риск и боится его: он ищет наживы верной, идет теми дорожками, где над ним не висит никаких серьезных неприятностей. Дигесты приводят в качестве примера, т.е. как нечто обычное, арендатора, который снял дом за 30 тыс. сестерций и, сдав все квартиры по отдельности, собрал со всех 40 тысяч. (Dig. XIX. 2. 30), иными словами, нажил на этом деле 33% - кусок жирный! Получен он был, конечно, не без хлопот и беспокойства: приходилось крепко следить, чтоб жилец не сбежал, не заплатив за квартиру, - нужен был глаз да глаз; приходилось терпеливо выслушивать жалобы этих самых жильцов, лившиеся потоками по самым разнообразным поводам; неприятности, конечно, были, но и доход был хороший и верный. Хуже бывало, если хозяин, которому не было угомона, решал ломать дом, чтобы выстроить более доходный. И тут, однако, арендатор не оставался в убытке: по закону хозяин обязан был вернуть ему [с.77] внесенную им аренду и добавить к ней деньги, которые арендатор рассчитывал получить за квартиры и которых лишился с выездом жильцов. По этому последнему пункту, вероятно, не все проходило гладко, но большого ущерба, надо думать, "оптовик" не терпел: cenaculariam exercere стало занятием, крепко вросшим в жизнь древнего Рима.

Элементом, который действительно страдал от всей этой деловой и часто совершенно бессовестной возни, были жильцы. Хозяину приходило в голову занять дом для себя и для собственных нужд - жильцы обязаны выселиться; дом продан - новый владелец имеет право выселить жильцов. Пусть они будут при этом как-то вознаграждены денежно, но это не избавит их от беготни по Риму в поисках нового жилья, хлопотливых и трудных дополнительных расходов, усталости.

Вещи жильца, въехавшего в квартиру, "ввезенное и внесенное", считаются отданными хозяину в залог, обеспечивающий аккуратное внесение квартирной платы. В случае неуплаты хозяин имеет право забрать те из них, которые стоят в квартире постоянно, а не оказались там случайно или временно. Но вот квартирант добросовестно расплатился, срок его договора истек, он хочет съезжать, а хозяин захватил его имущество и его не выпускает. Основной арендатор никак не может рассчитаться с хозяином - в ответе быть жильцам: владелец дома накладывает руку на их собственность, правильно рассчитывая, что главный съемщик поторопится расплатиться с ним, хозяином, потому что, пока эта расплата не будет произведена, жильцы не внесут ему ни сестерция. Хозяин мог "блокировать" жильца: если в его квартиру вела отдельная лестница (в мастерских с антресолями это было неизменно), деревянные ступеньки ее вынимались, и жилец оказывался отрезанным от внешнего мира - это называлось percludere inquilinum. "Блокада" снималась, когда несчастный жилец всякими правдами и неправдами раздобывал деньги в уплату своего квартирного долга.

Мы видели, какой лишней тяготой ложится на человека не очень обеспеченного то обстоятельство, что он снимает квартиру не прямо от домохозяина, а через арендатора, снявшего дом целиком. Арендатор зарабатывает на своем съемщике; съемщик решает потесниться и, сдавая отдельные комнаты от себя, [с.78] зарабатывает на своих жильцах: получается какая-то цепь спекуляции, особенно тесно сжимавшей наиболее бедных и бессильных.

Человек, у которого мало денег, забирается повыше, живет в самом верхнем этаже "под черепицей". Там жил Орбилий, "щедрый на удары" учитель Горация; Ювенал поселил там своего нищего Кодра (III. 204). В эти бедные квартиры набивалось много людей: иногда квартиру снимали два-три семейства; иногда хозяин пускал жильцов. Можно представить себе, каким антисанитарным было такое жилье, в котором при отсутствии воды - потаскайте-ка ее на пятый этаж! - нельзя было производить частой и основательной уборки и в котором оседала копоть, чад и угар от жаровен и светильников.

Была еще категория людей, для которых и квартира "под черепицей" оставалась недоступной. Одна римская надпись (CIL. VI. 29791) упоминает помещения под лестницами: о подвалах, криптах, говорится и в Дигестах (XIII. 17. 3. 7). Эти грязные, сырые, полутемные подземелья служили жильем для бездомного, нищего, бродячего населения столицы, которому доступен был только такой приют.

Сергеенко М.Е.

Лет 50 назад считалось, что помпейский дом дает верное представление о доме больших италийских городов, о римском в первую очередь. От этой мысли заставили отказаться раскопки в Остии. Теперь известно, что было два типа италийского дома: дом-особняк, domus, и хижина, taberna – жилье бедняка. И родословная этих домов, и характер их очень различны. Италийский городской особняк, где живет человек знатный и состоятельный, развился из деревенской усадьбы простого первоначального типа, который в основном сохранился даже в позднейших villae rusticae, раскопанных под Помпеями.

Эта деревенская усадьба представляет собой прямоугольник, окруженный со всех сторон постройками, которые тесно примыкают одна к другой, образуя вокруг двора сплошную стену, прерванную только там, где был вход и въезд. Это место, естественно, должно находиться под особым и постоянным надзором: на него прямо и смотрит жилье, где всегда есть кто-либо из хозяев, чаще всего, конечно, занятая хлопотами по дому хозяйка.

В каждом хозяйстве есть вещи, которые хорошо иметь под руками, которые не стоят того, чтобы их держать под замком, но за которыми все же надо приглядывать хозяйским глазом. В старом дворе украинского крестьянина местом для таких вещей был трехстенный, с четвертой стороны совершенно открытый, сарай – поветь. У италийского хозяина таких поветей было две и устраивал он их рядом с собственной горницей, чтобы не повадно было брать что не следует и кому не следует. Над всеми строениями – над жильем, над хлевами и сараями – шел, по обычаю южных [с.58] стран, навес, опиравшийся на столбы: этот примитивный портик защищал и людей, и животных, и самые стены от непосредственного воздействия дождя и солнца.

Сельский житель, переселившись в город, принес туда и привычную планировку жилья, но город предъявил ему и свои требования. Он прежде всего был скуп на место; лепясь обычно на какой-нибудь возвышенности, сжатый тесным поясом стен, город берег каждый клочок земли. Новому горожанину приходилось считаться с этой скупостью: если он хотел сохранить в своем новом обиталище хотя бы маленькое пространство под цветник – италийцу трудно было жить без цветов и зелени, – он должен был экономить на жилой площади, и тут весьма кстати оказалось то обстоятельство, что большой двор в городе вовсе не нужен; превратить его в жилое помещение было и разумно, и практично. Над двором навели крышу, в которой оставили большой проем: вновь созданная комната (атрий) должна была оставаться для остального жилья тем же, чем был для сельской усадьбы двор – световым колодцем. Старая хозяйская горница оказалась как бы своего рода глубокой нишей, смотревшей на атрий: тут остались хозяйское ложе – lectus adversus ("ложе против дверей"), названное так по месту, где оно стояло, и ткацкий станок, который вскоре, однако, по недостатку света в этой комнате, передвинули подальше в самый атрий. Рядом с обеих сторон остались открытые помещения – прежние повети, получившие, а может быть, сохранившие старое название "крыльев" (alae), а за ними, по остальным трем сторонам атрия, расположились, как было и раньше, комнаты разного назначения 1 .

Знакомство с Грецией и ее культурой имело глубочайшее влияние на всю жизнь римлян. Оказалось, что быть безупречным слугой государства и превосходным хозяином, умно и заботливо приумножающим свои средства, мало: надо еще читать философов, интересоваться вопросами науки и литературы и обсуждать их в кругу семьи и друзей в часы досуга. Достаточно взглянуть на старый италийский дом, чтобы увидеть, как мало он приспособлен для этой личной и домашней жизни: он весь, если можно так выразиться, на людях. Если его хозяин занимает видное место, если он магистрат или просто деловой человек, то он будет целый день на виду и в людской сутолоке. Ни ему, ни его домашним [с.59] негде скрыться в своем доме, некуда спрятаться от гула голосов и шарканья подошв. И когда в сознании владельца этого дома прочно укореняется убеждение в том, что он имеет право на жизнь для себя, он сразу же берется за переделку своего жилища.

Слово "переделка", правда, в данном случае не совсем подходит; старый дом остается в полной неприкосновенности, к нему только прибавляется новая половина, заимствованная у эллинистического дома: комнаты этой половины выходят в портики, которые с двух или с трех сторон окружают садик, обязательно с фонтаном и со множеством цветов. Здесь средоточие домашней, семейной жизни; здесь обычно проводят время женщины; сюда допускаются только самые близкие друзья, и хозяин, покончив со всеми официальными обязанностями и делами, предается здесь тому деятельному досугу (otium), которым так дорожили римляне и который они так умели ценить.

Остановимся немного на истории отдельных комнат.

В деревенском дворе должна быть обязательно вода: источник, колодезь, цистерна с дождевой водой; поить скот, мыться, готовить пищу – для всех первостепенных надобностей, житейских и хозяйских, ее нужно иметь тут же под рукой. В теплое время года (оно продолжается в Италии долго) пищу готовили во дворе, где поблизости от воды складывали очаг или ставили переносную жаровню. Около очага сколачивали стол, на котором лежали продукты, стояла посуда и за которым, по всей вероятности, и обедали.

Атрий, прямой наследник двора, в течение долгого времени сохранял все это оборудование. Под проемом в крыше (он назывался комплювием) устроен был неглубокий водоем (имплювий), куда с четырех обращенных внутрь скатов проема сбегала дождевая вода. Ею очень дорожили: вспомним, что водопроводов еще не было, копать колодцы было делом трудным, ходить к реке или источнику не всегда было легко и удобно. Дождевая вода сама давалась в руки, следовало только собрать и сберечь эту драгоценную влагу 2 . Из имплювия вода по трубам поступала в цистерну, устроенную под полом; ее черпали оттуда через отверстие, которое обделывали в виде невысокого круглого колодца. Имелся еще сток: через него спускали на улицу грязную и застоявшуюся воду. За имплювием, несколько поодаль, складывали очаг с таким расчетом, чтобы огонь не заливало дождевой водой, а дым [с.60] вытягивало наружу. И стол, который мы уже видели во дворе, остался и в атрии.

Атрий – тоже по наследству старого двора – неизменно удерживал прежний большой размер. В "италийской" половине дома это самая большая комната, которая в течение долгого времени оставалась местом, куда сходилась вся семья обедать, заниматься домашней работой, посидеть на досуге; здесь приносили жертву Ларам, здесь держали ящик с деньгами. Ткацкий станок стоял в атрии в старозаветных семьях до конца республики 3 . Если дом был вообще царством хозяйки, то атрий стал тем местом, откуда она им правила, за всем следя, ничего не упуская из виду, собирая вокруг всю семью. Здесь она работала вместе со своими дочерьми и служанками, занимаясь пряжей, тканьем и прочим женским рукоделием, Здесь застали за веретеном Лукрецию ее муж и его друзья, неожиданно прискакавшие в Рим из-под осажденной Ардеи, чтоб проверить, чем в их отсутствие занимаются их жены. Образ хозяйки, которая у очага вместе со своими помощницами "занята шерстью", навсегда остался в сердце италийца как символ домашнего мира, довольства и уюта.

Время шло, менялись нравы, изменился весь облик дома и назначение его отдельных частей. Ни одной комнаты эти изменения не коснулись так сильно, как атрия. Когда к дому пристроили перистиль, а по сторонам его возник ряд комнат, жизнь семьи сосредоточилась в этой половине. Для приготовления пищи отвели особое место – кухню, туда перенесли очаг, и часто там же устраивали нишу для Ларов. Ткацкий станок совсем убрали: "занятие шерстью" перестало быть обязательным для хозяйки. Атрий уже в I в. до н.э. превратился в самую парадную и официальную комнату. Размеры атрия иногда увеличивают настолько, что для поддержки крыши ставят колонны, или четыре, по одной в каждом углу комплювия (atrium tetrastylum – "четырехколонный атрий"), или даже больше: в доме Эпидия Руфа в Помпеях стояло 16 колонн. Такие многоколонные атрии назывались почему-то "коринфскими". Атрии, в которых размеры комплювия очень сокращали, превращая его иногда в узкую щель и делая крышу так, чтобы дождевая вода стекала с нее наружу, назывались atria displuviata.

В атрии принимают тех посетителей, которых не хотят ввести [с.61] в круг своей семьи; тут ведут деловые разговоры и беседуют по обязанности. Здесь собираются клиенты, которым положено каждое утро являться к патрону, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Эпитеты "гордый", "надменный" становятся теперь обычными для атрия. От обстановки старого атрия остался только денежный ящик, и еще долгое время здесь стоял стол, именовавшийся картибулом, – Варрон в детстве помнил его во многих римских домах.

Глубокая ниша в атрии, заменившая хозяйскую спальню, считаясь частью атрия, долгое время не имела особого названия. С течением времени хозяева перебрались из этой ниши в отдельные спальни; ниша получила название таблина (tablinum) и превратилась в кабинет хозяина, где он хранил деловые бумаги, семейный архив, официальные документы 4 . Память о том, что когда-то это была комната, откуда хозяйка держала под наблюдением весь дом, прочно сохранилась: в таблине, как правило, нет дверей: его отделяет от атрия либо занавеска, которую можно задергивать и отдергивать, либо низенький парапет.

До какой степени италийский дом берег наследство деревенского двора, об этом особенно ясно свидетельствуют "крылья" – бывшие повети, очень удобные в обиходе деревенского хозяйства, никчемные в городском быту и тем не менее сохраняемые. В аристократических римских домах здесь ставили изображения предков, но если изображений не было, то хозяева решительно не знали, что делать с этими открытыми комнатами. В Помпеях сюда иногда ставят шкаф, иногда превращают "крыло" в кладовушку, вделывая полки в стены, иногда устраивают здесь часовенку для Ларов, иногда пробуют занять под спальню или столовую, но дверей почти никогда не ставят.